— Мы называем их микроапартаментами. Это однокомнатные квартиры со всеми необходимыми удобствами. В центре будет прачечная, почтовая комната и общая зона отдыха. Группа зданий станет своего рода районом. У жильцов будут условия для проживания: обязательное трудоустройство (мы пригласим представителей от государства, которые помогут с этим), забота о своём жилье, волонтёрство в сообществе. Никаких наркотиков и алкоголя на территории. А когда они смогут встать на ноги, мы поможем им переехать в доступное жильё.
Мысли и идеи проносятся в голове со скоростью света. Это не халява для кого попало. Это стартовая точка для тех, у кого нет ничего. Место, которое можно назвать своим, заботиться о нём. Возможность получить то, чего им никогда бы не дали в другом месте. Шанс на жизнь, которую они заслуживают.
— Здесь будут и квартиры побольше для семей, — отец указывает на участок в первом корпусе, где комнаты в два раза просторнее остальных.
— Это... потрясающе, — выдыхаю я, всё ещё изучая макет. — Как ты вообще до этого додумался?
Отец не улыбается, в этом мы с ним похожи, но я вижу, как светятся его глаза, когда он смотрит на модель.
— Мы с мамой давно об этом мечтали. Когда ты ушёл на войну, мы осознали, как сильно нам повезло. И поняли, что ничего не делаем, чтобы отплатить стране и сообществу за всё, что получили. Так что, продав кое-какие активы и перекинув средства, мы наконец собрали деньги, чтобы полностью профинансировать строительство.
Я не знаю, с чего начать. Они из своего кармана это оплатили?
— Ты нас вдохновил, сын. — Он хлопает меня по спине, и в груди что-то сдвигается. Какая-то застарелая трещина внутри.
Нет. Не может быть, чтобы я вдохновил что-то настолько важное.
— Знаю, что это не решит все беды страны. Но, может, однажды всё изменится.
Глаза предательски подводят меня, и я изо всех сил стараюсь сдержать слёзы.
— Я бы хотел, чтобы ты поработал со мной над этим проектом. Если захочешь, конечно, — говорит отец. В отличие от всех предыдущих разов, когда он что-то просил, а чаще требовал, я чувствую: сейчас для него действительно важно, что я отвечу.
Лицо отца начинает расплываться перед глазами. Мои внутренние силы сдают позиции.
Как я могу так эгоистично снова вернуться в бизнес, от которого столько лет убегал? Я не заслужил права быть частью их гуманитарной миссии.
— Мне нужно подумать, — выдыхаю я и, прежде чем эмоции окончательно захлестнут, вылетаю из офиса.
Я еду к пожарной станции, хотя и не на смене. Мне нужно что-то делать руками, а у Рокси проблемы с машиной.
Но даже рутинный ритм ремонта не может заглушить мысли.
Мои родители хотят обеспечить домами больше ста человек. Бесплатно. А я всё это время ходил с высоко поднятым носом, думая, что их интересует только прибыль и статус. Всё это время я боролся с войной, в которой должен был участвовать. Что это делает из меня?
Лицемера.
Я выскальзываю из-под грузовика и отряхиваю штаны. Нужно больше инструментов.
Калеб подходит, бросает взгляд на моё лицо и сжимает губы.
— Смотрите-ка, угрюмый вернулся. А я-то надеялся, что твоя девушка наконец тебя вылечила.
Я не угрюмый. Я зол на себя. Большая разница.
— Она не моя девушка.
— Пока нет, — ухмыляется он. — Это тебя сегодня так перекосило, Солнышко?
Я сужаю глаза.
— Всё нормально, — бурчу сквозь зубы.
— Ну конечно, — кивает он на отвёртку, которую я ввинчиваю в край ящика с инструментами. — Почему бы мне и подумать иначе?
Я роняю отвёртку и захлопываю крышку. Пожалуй, стоит держаться подальше от острых предметов какое-то время.
— Я знала, что найду тебя здесь, — голос, от которого волосы встают дыбом на затылке.
Калеб быстрее меня, почти мгновенно натягивает саркастичную улыбку.
— Неужели это великая Софи Донахью? Я думал, ты вступила в ведьминский культ. Что, наконец нашли заклинание, чтобы тебя изгнать?
Я разворачиваюсь как раз вовремя, чтобы поймать её недовольную гримасу. Они терпеть друг друга не могли ещё в школе. Некоторые вещи, похоже, неизменны.
— Я пришла не к тебе, — растягивает она улыбку, натянутую, как пластик.
— Тебе для начала нужно от зеркала отойти, чтобы увидеть кого-то кроме себя, — парирует Калеб.
Я тоже не в восторге от неё, но это только затягивает пытку. Перебиваю её, прежде чем она успеет выдать очередную колкость.
— Зачем ты здесь, Софи?
Её лицо переключается в ангельскую улыбку.
— Я принесла тебе маффины.
Я смотрю на прикрытую корзину, как на бомбу. Люди вообще в реальной жизни носят маффины в корзинах?