Ещё один мой недостаток, по мнению матери. Родни дали шесть лет. А мне — свободу, о которой я даже не догадывалась, что она мне нужна.
Последней, кому я рассказала, была Мэдди. Она приютила меня, заботилась обо мне, пока я снова не встала на ноги. Единственный человек, кто остался, когда все остальные исчезли.
Кто-то неважный. Кто-то важный.
Но самая большая потеря произошла ещё раньше. Мой папа. Он погиб в автокатастрофе, когда мне было шесть, и вместе с ним, кажется, исчезла и вся его семья — после его смерти никто больше не появлялся. Может, у него и родных-то не осталось. Теперь уже не узнаю. Единственные светлые воспоминания из детства — о нём. Их не так много, но они есть.
Мне не нужна ни мама, ни Родни, но как же я хотела бы, чтобы у меня был папа. Думаю, он бы с ума сходил от счастья быть дедушкой. Я была слишком маленькой, когда его потеряла, и иногда его существование кажется мне сном. Несколько фотографий с ним — слабое утешение. Хочется верить, что он где-то там, смотрит за нами, устраивает маленькие чудеса, чтобы я держалась. Потому что кроме этого, от семьи у меня ничего не осталось.
Переключаю вкладку и обновляю почту в надежде увидеть письмо с поздравлениями о приёме на работу, которую я даже не искала.
Сюрприз. Его там нет.
До того как Родни перевернул мою жизнь, я была полна надежд насчёт учёбы. Брала все возможные курсы в колледже, без особой цели — просто чтобы почувствовать вкус жизни.
А потом жизнь сама дала мне урок. Самый лучший.
Вот уже пять лет я хватаюсь за любую подработку в интернете, лишь бы удержаться на плаву. Пока так и не нашла, что мне по-настоящему нравится.
Мама всегда твердила, что я не способна принять решение, чтобы спасти себе жизнь. Зато вот, похоже, с решением связаться с никчёмным парнем проблем у меня не было. Или позволить ему меня соблазнить.
Закрываю глаза и зажимаю переносицу, чтобы вовремя остановить это падение. Эти мысли никогда не приводят к чудесной стране. Разве что в такой, где все только и делают, что гадают — в какой момент всё пошло не так.
Не знаю. Я так и не досмотрела тот фильм. Или это книга? Кто вообще в курсе?
Но сколько бы ошибок я ни совершила, Крю никогда не был одной из них. Он спас меня одним своим появлением, и ради него я делаю всё, чтобы мы держались на плаву и не оказались по уши в бедности.
Печатаю почтовую наклейку, аккуратно укладываю кулон в крошечную розовую коробочку вместе со своей визиткой. Добавляю персональную открытку с благодарностью.
Когда-нибудь всё будет иначе.
Раздаётся стук в дверь. Я закрываю ноутбук, забывая, что он после этого потом еле включается. Мне нужен новый. Но если я не могу позволить себе большую пачку рыбок, о новом ноутбуке говорить нечего.
Открываю дверь — на пороге моя лучшая подруга.
Мэдди морщит лоб.
— Почему у тебя на плече прилипла шведская рыбка?
Жаль, не могу свалить это на Крю.
— Возможно, я уснула на обеде, — отлепляю рыбку, с улыбкой отправляю её в рот. Всё ещё вкусная.
Мэдди только качает головой и проходит мимо меня, выглядя абсолютно чужой в своём строгом тёмно-синем карандашном юбке и белой блузке. Белое — вообще табу в этом доме. Ей бы уже пора знать.
— Иногда я удивляюсь, как Крю не родился в виде мармеладки, — говорит она, переступая через россыпь лего на полу.
Мармелад во время беременности был моей ахиллесовой пятой.
— Он немного желтенький был, — признаюсь я, но это к мармеладкам не имело отношения.
— Всё равно самый милый малыш на свете, — замечает Мэдди, аккуратно смахивая с дивана хлопья Чириос и собирая их в ладонь, чтобы выкинуть. — Даже если он самый грязнуля на планете.
Я убираюсь, честно. Но сколько бы я ни старалась, порядок держится недолго. Крю способен разнести комнату быстрее, чем я успеваю утром открыть глаза.
Мэдди морщит нос, вытаскивая из раковины что-то коричневое и комковатое, чего я даже не помню, чтобы туда клала.
— Пожалуйста, не убирай у меня дома. Я сама займусь этим, когда Крю уснёт, — говорю я. И потеряю пару часов из тех шести, что обычно удаётся поспать.
Я и так валюсь с ног.
— Я так, чуть-чуть помогаю. Сделай себе одолжение — ложись сегодня пораньше.
— Я выбрала сон прошлой ночью, — отвечаю, собирая лего, которые заняли весь пол в гостиной. Хотя какая уж тут гостиная. Вся квартира меньше, чем гостиная в доме моей мамы. Зато меньше пространства — меньше уборки, так что, если подумать, стакан наполовину полон.
— Ты вообще готова? — спрашивает она, начав загружать посудомойку.
Клянусь, я делала это на прошлой неделе.