Он смеётся, этот глубокий, немного хриплый смех, и у меня дрожит всё внутри.
— Что ещё остаётся парню, когда он хочет впечатлить девушку?
— Думаю, я могла бы придумать пару способов, — отвечаю, прикусывая губу, прекрасно зная, что он на это реагирует.
Но он снова разворачивает меня. Вот наглец.
Одна песня сменяет другую, пока он наконец не отпускает меня на охоту за официантами. Я тянусь за одним из блюд… и морщусь. Устрицы?
Следующая тарелка — какие-то зелёные шарики. Беру один, откусываю и давлюсь привкусом водорослей. Где нормальная еда? Брауни, например? Морщусь и выбрасываю гадость в мусорку, пока официант не видит.
— Что-то не так? — спрашивает Уорд, подходя ко мне.
Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него.
— Это невозможно есть. Где мои сосиски в тесте?
Его губы дёргаются, и выглядит это чертовски привлекательно.
— Может, они дома, в своих постельках.
Я закатываю глаза.
— Когда человек голодный и злой, шуток не понимает.
Он поднимает одну бровь.
— Голодный и злой?
— Голодный и злой одновременно. Неужели ты ни разу об этом не слышал?
Критичное выражение его лица меняется, становится серьёзным.
— Никогда раньше не встречал таких, как ты.
Я прикусываю губу, когда он делает шаг ко мне.
— Это хорошо или плохо?
— Хорошо. — Его рука ложится мне на поясницу, и я вздрагиваю. — Очень хорошо. — Он начинает пятиться к танцполу. — Потанцуй со мной ещё раз, а потом я отвезу тебя поесть что-нибудь нормальное.
— Например, бургеры? — я складываю губы бантиком.
— Всё, что захочешь.
Я жду, что он наклонится и поцелует меня, но с Уордом всё никогда не бывает так просто. Вместо этого он продолжает танцевать со мной, песня за песней. Ему правда нравится танцевать. Мне тоже, но мои ноги пока не привыкли.
Каблук скользит по полу, и я морщусь от боли, прострелившей пальцы.
— Кажется, я больше не могу танцевать. У меня пальцы превратились в обрубки.
Начинается новая песня, и глаза Уорда загораются.
— Ещё один танец? Потом сделаем перерыв.
Мои ноги горят огнём, но я не могу отказать ему в том, что приносит ему столько радости. Я прижимаюсь к нему.
— Хорошо, что я тебя люблю. — Эта фраза должна была остаться в моей голове.
Он замирает, и я наступаю ему на ногу. Он не вздрагивает. Даже не двигается.
Кажется, я его сломала.
Единственное, что выдаёт его реакцию на моё признание, — широко раскрытые глаза. И я не уверена, хочу ли знать, что они означают.
— Ха… Наверное, я просто голодная. — Пытаюсь отшутиться, но он всё так же молчит.
Похоже, танец танцем, а сердце своё он прячет.
Меня одновременно бросает в жар и холод. Я бы всё отдала, чтобы он хоть что-то сказал. Любое слово. Я вот-вот начну задыхаться.
— Внимание! — в микрофон звенит пронзительный голос. — Попросим всех наших замечательных пожарных выйти на сцену!
Аплодисменты выводят Уорда из ступора. Он делает шаг назад, словно стряхивая с себя моё признание, и смотрит на меня.
— Ты ведь сделаешь ставку на меня, правда?
— Конечно. — Хотя уверенности сейчас во мне маловато. Я толкаю его в грудь. — Иди уже. Обещаю, в последний момент перебью всех и куплю тебя.
— Ловлю тебя на слове.
Один из парней из пожарной части хватает Уорда за шею и тянет с собой. Они поднимаются на сцену, и после кратких инструкций начинается аукцион. Уорда, конечно же, ставят в конец списка.
— Я в туалет. — Беззвучно говорю ему.
Его глаза округляются от страха, и я едва сдерживаю смех. Иногда приятно заставить его поволноваться. После того, как он застыл от моего признания в любви, он это заслужил.
— Я быстро. — Ещё раз беззвучно бросаю и выскальзываю из зала. Впрочем, мне действительно нужно. Пузырь уже не такой молодой, как раньше.
Телефон вибрирует, не давая мне дойти до туалета.
Уорд: Быстрее!
Я: Расслабься. Я скоро.
Я научилась справляться с этим делом быстро. Прелесть материнства с полным отсутствием личного пространства. В туалете чище, чем в моём доме. Тусклый свет, каждая кабинка с полноценной деревянной дверью.
Я пару минут подправляю тушь в уголке глаза, затем снова достаю телефон.
Семь пропущенных вызовов?
Четыре от Мэдди.
Три с неизвестного номера. Кровь стынет в жилах. В глазах темнеет, я моргаю, пытаясь прогнать пятна, но тревога остаётся.
Что-то случилось. Я чувствую это нутром. Паника захлёстывает, я судорожно хватаюсь за дверную ручку.
Где выход?
Ноги подгибаются, но я ускоряюсь, не особо понимая, куда иду. Нужно к Крю.