Рыська стояла в углу, независимо заложив руки за спину и гордо рассматривая потолок. Постояв так некоторое время, Рыся, не поворачивая головы, заинтересованно вопросила:
- За что стоим-то?
Из углов послышался согласный бубнеж. Матроны переглянулись.
- Стойте и думайте о своем поведении! - назидательно-учительским тоном изрекла госпожа Феликин.
- А что думать-то? - изумилась Рысинда. Бубнеж сделался громче. Матроны опять переглянулись.
- Наказаны вы! - убедительно припечатала госпожа Аврил.
- Это-то мы поняли, - сказала Рысечка невинно и вкрадчиво. - Мы не поняли - за что?
Воспитательницы сердито и многозначительно молчали.
Тем временем из угла, где стояла Жульенна, раздалось сдавленное 'Ах!', девочка, шатаясь, повернулась лицом к комнате и, прижав ручку ко лбу, как подкошенная, свалилась без чувств. Обе женщины взвились с места, подскочили к упавшей, захлопотали, заохали. Прервав бессвязные восклицания вроде 'Что с тобой, девочка моя?!', совершенно спокойно стоявшая рядом Филис радостно пропищала:
- Это она от голода!
Как раз на этих словах открывшая глаза Жуля согласно застонала и, почувствовав неожиданный прилив сил, села, а потом и встала. Милые дети, по случаю происшествия сгрудившиеся вокруг, весело хихикали, наблюдая сценку 'Две не худые дамы хрупкого возраста пытаются подняться с колен'.
Доставив воспитанникам несколько приятных минут, женщины отложили на неопределенное время с треском провалившиеся педагогические мероприятия, и хмуро отправились кормить и отмывать банду.
Вскоре послышался топот и ржание соскучившегося по бегу Смерча. Ромурин дождался, пока Грегор расседлает и почистит коня, и кивнул:
- Рассказывай.
- Был я и в деревне, и в клан завернул, как велел, хозяин. До деревни, они, видать, не дошли, потому как там все спокойно, тихо. А до стаи добрались, успели, да...
Старый солдат слушал, задумчиво качая головой...
- Вот, я волчика нашла! Ему в лапу заноза попала, а он, дурашка, не дается! Сиди, глупый, кому сказала!
Больной протестующе вякнул и посмотрел на кого-то за спиной честной компании. Оборотни дернулись от ощущения опасности, Рыська повернулась и нос к носу столкнулась с огромной волчицей.
- Госпожа фарга! Разрешите представиться. Росинта Гольди из Блуждающих. - Рыська почтительно поклонилась. - А это моя подруга, Жульенна Кевен из Темного серебра.
- Жулечка, отпусти ребенка, - Рыська по-прежнему смотрела волчице в глаза. - Видишь, за ним мама пришла. А у меня брат тоже волк, Веслав Гроден из Черных ловцов. Они вам не родня, случайно? Очень, очень рада знакомству, - задушенно. - Жуля!
Жулька отмерла и отпустила пациента. Коротко рыкнув, волчий сын победителем устроился между широко расставленных матушкиных лап.
- С вашего разрешения, мы, пожалуй, пойдем, - Рыська опять поклонилась. - Мы живем в поместье, знаете, на холме? Мои родители сейчас в столице, за хозяина господин Ромурин, и он будет рад видеть моих гостей в любое время. Приходите, когда будет удобно.
И дети, и оборотни изобразили разные по глубине и изяществу поклоны, медленно развернулись и пошли назад. Рыська подождала, пока они отойдут на несколько шагов, повернулась и, ступая спокойно и медленно, сделала несколько шагов.
- Постой, девочка! - голос был низким и мелодичным. Рыська обернулась. На нее смотрела высокая худощавая женщина. Рядом, держась за пострадавшую голую пятку, стоял кудрявый мальчишка лет четырех. - Постой!
Глава двадцатая, в которой слава героини ширится и растет.
За выскобленным добела длинным и массивным столом, занимавшим добрую треть большой комнаты, орудовала ложками дюжина детей. Женщина отрезала от тугого черного каравая широкие ломти душистого хлеба, клала перед каждым, по старшинству и сначала мальчикам. Потом вышла к уличному очагу и вернулась, держа передником большую скворчащую сковороду, полную печеных яблок с орехами и медом. Дети принюхались и заработали зубами и ложками еще быстрее. Доев похлебку, дружно вытерли корочкой глиняные миски, облизали ложки, и завиляли несуществующими хвостами, облизываясь на сладости.
Хозяйка выкладывала последнее, самое пузатое, самое сладкое яблоко, все как смолой покрытое медовыми потеками на Жулину тарелку, когда в открытую дверь, пригнувшись, шагнул высокий мужчина. По рукам и груди под смуглой кожей жгутами вились мускулы, желтые глаза со звериным зрачком смотрели настороженно и опасно.
- Кого прикармливаешь, Дахья? Откуда здесь чужие щенки? - в низком голосе звучали рычащие волчьи ноты.
- Ешьте, дети. Ешьте! - женщина лаской успокоила замерших детей и повернулась к вошедшему. - Тише, Лабин. Я в своем доме, а ты, вожак - только гость.
- Выйди, - коротко кинул мужчина через плечо, поворачиваясь.
Мальчишки лет семи и четырех, похожие друг на друга и на мать, вскочили, глухо заворчав. Глаза горели, острые уши дергались.
- Госпожа Дахья, мы уйдем, - Росинта встала, отложив ложку. - Это из-за нас он так разозлился. Спасибо за обед.
- Сидите и ешьте! - голос фарги звучал резко, как удары гонга. - Я свободная фарга и в своем доме принимаю кого хочу! - И уже мягко. - Яблоки стынут, прошу, доедайте.
Сыновья, подчиняясь материнскому взгляду сели и, подавая пример, взялись за яблоки. Дахья пристально и повелительно посмотрела Рыське в глаза. Рыська уселась, непринужденно откусила большущий кусок, и принялась с упоением жевать, мыча от удовольствия. Убедившись, что ее примеру последовали остальные, женщина провела рукой по волосам, проверяя, не выбились ли пряди из туго заплетенных вдовьих кос, и вышла.
Сначала из дверей появилась любопытная острая соболья мордочка, понюхала, посмотрела и скрылась. В доме послышалась возня, а потом из дверей цепочкой двинулись гости. Каждый нес в руках тарелку и ложку. Последним шел Тибо и нес в руках котел. Дойдя до дощатого стола, носильщики аккуратно сложили посуду стопками, вежливо поблагодарили хозяйку и даже предложили помыть посуду.
- Подойдите, - приказал сидящий напротив хозяйки под навесом вожак.
Дети послушно и без видимой робости подступили ближе. Лабин с усмешкой смотрел, как оборотни, даже маленькие фарги - Рыся, Жуля и Филис, прячут за спинами людей.
- Господин Лабин! - Рыська стояла прямо, расправив плечи и подняв рыжеволосую голову.
- Ты смелая, малышка. И хорошо держишься. Какого ты клана?
- Меня зовут Росинта Гольди из Блуждающих.
- Такого клана нет и не было в Тикрее, маленькая фарга, - насмешка ясно слышалась в голосе оборотня.
- Я не безродная! - Рыська очень старалась говорить спокойно и голосок лишь чуть-чуть дрогнул. - Так меня назвала моя мама. Женщина. И у меня будет свой клан!
Дети - сначала оборотни, потом люди - по одному подходили к главе рода, называли себя. Вожак смотрел с усмешкой, Дахья - со скрытой грустью.
- Новые времена настали в Ласурии, - Лабин встал, встряхнулся как большая собака. - Оборотни служат королю, дети кланов живут под одной крышей с сиротскими. Лунной ночи, Дахья!
- Кесо, Гней! - легким голосом окликнула сыновей фарга. - Покажите ребятам деревню. Да не балуйте там!
- Эге-гей! Айда! - под эту команду ватага сорвалась с места.
Этой ночью в большом доме долго не могли уснуть трое. Рыська, тихонечко выбравшаяся на террасу и с замиранием сердца слушавшая волчьи песни, и Кальвина с Фифи, пользовавшие натруженные коленки Ласуровкой на давленных муравьях.
Глава двадцать первая, в которой на героиню нападают скорби и лишения.