Безусловно, стихия войны — опасность, а где опасность, там страх, там ниже психологическая сопротивляемость, там стремление обрести спасение. Если религия его обещает, человек может ухватиться за эту призрачную надежду. Церковники хорошо это понимают и пытаются гальванизировать воспоминания об ужасах прошлой войны, посеять страх перед будущей, внушить мысль о бессмысленности жизни. "Для чего же человек, — пишет "Журнал Московской патриархии", — всю жизнь стремится охватить своим умом возможно больше знаний, жадно торопится их вобрать в себя, привязывается к людям, приобретает друзей, любит всезахватывающей любовью, — чтобы все это было оборвано в нем в минуту смерти безжалостной ее косою?" Иначе говоря, к чему порывы, стремления, самозабвенный труд, борьба с врагом, — все это суета сует. Смерть всех уравняет, всех примирит.
Может ли эта идеология смерти и тлена воодушевить человека, укрепить его волю и решимость в борьбе с врагами коммунизма? Страх смерти помогает религии и обезоруживает воина. И в наши дни еще встречаются религиозные фанатики, которые пытаются запугать советских людей ужасами будущей термоядерной войны, одновременно предлагая спасение в вере.
Нет сомнения, страх смерти имеет под собой биологическую основу в виде чувства самосохранения, но не всегда это чувство порабощает человека. Свободный от религиозных предрассудков и исполненный чувства гордости за прожитую жизнь, советский человек не боится смерти, независимо от того, приходит ли она к нему в старости или в расцвете сил. Посвятив жизнь самому передовому, самому прекрасному — коммунизму, советский человек всегда находится на линии огня в борьбе за счастье народа и получает от этого высшее удовлетворение. Он с достоинством встречает конец своего жизненного пути, зная, что его бессмертие в творениях его труда, во всем том, что он оставляет людям. Человек оставляет людям и созданное за десятилетия, и подвиги с минутным взлетом его сил и духа, к которым он готовился всю жизнь.
Офицер Масловский, как и Гастелло, Матросов и тысячи других его сверстников, не успел сделать многого для народа. Помешала война. Но вот сложились так обстоятельства, что он должен отдать жизнь. Такова неумолимая логика войны и он, не колеблясь, отдает ее, завещав эстафету служения Родине своему сыну. "Мой милый сын, — писал Масловский в своем последнем письме, — мы больше не увидимся. Час назад я получил задание командира дивизии, выполняя которое живым не вернусь. Этого ты, мой малыш, не пугайся и не унывай. Гордись такой гордостью, с которой идет твой папа на смерть: не каждому доверено умирать за Родину!.. Отказываться от такого задания я не собирался, наоборот, горю желанием, как бы скорее приступить к выполнению. В ожидании машины роюсь в неугомонных мыслях, с молниеносной скоростью задаю сам себе вопросы и тут же даю ответ. Одним из первых вопросов будет такой: какие силы помогают мне совершить мужественный поступок? Воинская дисциплина и партийное послушание. Правильно говорят: от дисциплины до геройства один шаг. Это, сын, запомни раз и навсегда… Рассказываю тебе обо всем подробно, хочу, чтобы ты знал, кто был твой отец, как и за что отдал жизнь. Вырастешь большой, осмыслишь, будешь дорожить Родиной. Хорошо, очень хорошо дорожить Родиной!"
Так писал воин-коммунист, воспитанный на идеалах Коммунистической партии. Писал человек гордый, осознавший целесообразность своего поступка. И поэтому пошел навстречу смерти с непобедимой силой духа, пошел навстречу бессмертию.
Полную противоположность коммунистической нравственности представляет религиозная мораль — мораль самоуничижения человека. Религиозная мораль является средством идейного разоружения масс в их борьбе с социальным гнетом и эксплуатацией, она остается моралью смирения и равнодушия и после завоевания народом власти. Если попытаться суммировать нравственные требования любой религии, то это будет: уничижение человеческой личности, проповедь смирения, терпения и покорности.
После победы социализма в нашей стране церковники вынуждены были как-то модернизировать свои взгляды, приспособить их к новым условиям. Но приспособленчество к новым условиям нисколько не устранило коренной противоположности между коммунистической и религиозной моралью, не поколебало главной направленности библейских заповедей. Покорность и смирение остаются в арсенале религиозно-моральных требований, а это сковывает смелые порывы разума, действия людей, несовместимо с задачами коммунистического строительства. Религия мешает формированию высоких моральнобоевых качеств воинов, стоящих на страже коммунизма.