Кремль удерживал внутренний и внешний пояса своих государств прежде всего силовыми способами. В то же время сравнительно продолжительный возраст «второго издания» Российской империи следует объяснить самой природой советской государственности.
Одним из гениальных изобретений в истории техники является шарнирный механизм, дающий возможность осуществлять взаимные повороты или вращение двух намертво соединенных сфер вокруг их общей оси. Этим обеспечивается превращение одного вида движения в другой. Гениальным произведением В.Ленина был «шарнирный» политический режим — симбиоз диктатуры государственной партии, носители которой находились на самой вершине иерархической пирамиды, с вполне реальной и распространенной во всей толще населения властью советских органов.
Двуликий Янус советской власти первым своим ликом смотрел на партию, выстроенную на основах «демократического централизма», то есть с обратной зависимостью структур: низшие уровни иерархической конструкции, начиная от первичных организаций, полностью зависели в своих действиях от структур, расположенных выше. Руководители и вожди не зависели от выбора рядовых партийцев, хотя последние регулярно избирали руководящие органы в соответствии с нормами устава.
Вторым своим ликом Янус оборачивался к гражданам. Персональный состав советских органов власти формально определяли избиратели на основании норм Конституции, а фактически — партийные комитеты, контролировавшие абсолютно все. Население избирало персональный состав советских органов, руководствуясь утвержденными в парткомах списками кандидатов от «блока коммунистов и беспартийных». Непрогнозированное поведение на выборах рассматривалась как антисоветское действие.
Природу советской власти не смог до конца понять даже такой проникновенный знаток российской истории, как Ричард Пайпс. В 1994 году он сформулировал суть компартийно-советского режима следующим образом: «Государственная власть в стране формально принадлежала иерархически организованным и демократически избранным советам. Фактически последние были только фасадом, за которым скрывался истинный суверен — коммунистическая партия». Эта короткая формула правильная, но она лишена деталей, а в них — все. Во-первых, советы были не только фасадом, но и вполне реальной властью. Во-вторых, за советами на самом деле скрывалась компартийная диктатура, но истинным сувереном было высшее партийное руководство, а не партия в целом.
Двойная структура советской власти давала большевикам преимущество над белогвардейскими генералами, желавшими реставрировать «единую и неделимую» Россию. В этом желании большевики не расходились с белогвардейцами, но у них была возможность ослабить конфронтацию с освободительным движением угнетенных народов, а в некоторых случаях — даже присвоить их человеческий и экономический потенциал. Центральное правительство советской России требовало от этих народов только одного — сделать основой своего политического строя советы.
Организационная обособленность компартийных комитетов и советов давала большевикам карт-бланш в государственном строительстве. Устанавливая советскую власть в любой стране, они могли провозгласить последнюю субъектом федерации или конфедерации, а то и вовсе независимой. Власть советских органов была только элементом шарнирной конструкции. Страна, в которой она побеждала, неминуемо становилась частью унитарной империи с высочайшей степенью централизации управления.
Ленину казалось, что он нашел в советах универсальный рычаг для построения всемирного «государства-коммуны» на руинах воюющих друг с другом империй. Большевики знали, как справиться с советами, хоть другим политическим партиям они казались диким мустангом. Английский писатель Герберт Уэллс зря называл вождя большевиков кремлевским мечтателем. Утопическая сказка о коммунизме как порядке, в котором каждый будет получать столько благ, сколько захочет, предназначалась для легковерных. Для Ленина советский строй — способ установить политическую и экономическую диктатуры.