Вечером, уже отправляясь спать, она обратила внимание на окно столовой. По гладкому стеклу к дыре сбегалась паутина трещин. Стекло не заменили, а просто закрыли прозрачной пленкой и как попало заклеили серебристым скотчем. Почему-то от этого Кармен стало одновременно и совестно, и приятно.
Лина!
Наконец-то я сделала в Штанах хоть что-то правильное. По-моему, Тибби тоже. Поэтому мы отправляем их тебе с хорошей кармой (ха-ха). Жду не дождусь, когда мы снова соберемся вместе и я все тебе расскажу.
Надеюсь, Штаны принесут тебе столько же счастья, сколько подарили мне сегодня.
С любовью,
Кармен
Тибби пришла на работу в пижамной кофте. Пришлось взять чей-то чужой халат. Дункан притворился, будто сердится, но Тибби понимала, что он рад ее видеть после того, как она несколько дней подряд отпрашивалась по болезни. Он сделал комплимент клешам Кармен.
В четыре коварный разум опять позволил себе предположить, что Бейли сейчас придет. И Тибби пришлось снова все вспомнить.
– А где твоя подруга? – спросил Дункан. К этому времени Бейли в «Уоллмене» уже знали все.
Тибби пошла к заднему входу поплакать. Села на твердую бетонную ступеньку и закрыла лицо руками. Время от времени она вытирала сопливый нос рукавом чужого халата. Кожа под фланелевой пижамной кофтой стала лип- кой.
Кто-то был рядом. Она подняла голову. Глаза не сразу сфокусировались и показали ей, что это Таккер Роу.
– Что-то случилось? – спросил он ее. У нее мелькнула мысль, не жарко ли ему во всем черном.
– Типа да, – ответила она. И высморкалась в халат.
Таккер сел рядом с ней. Она плакала так отчаянно, что не могла остановиться, поэтому просто сидела и плакала еще некоторое время.
Один раз он смущенно погладил ее по голове. Если бы это была прежняя Тибби, она, наверное, пришла бы в восторг оттого, что он к ней прикасается, и одновременно в ужас – оттого, что он прикасается к ее немытым волосам. А теперь она только едва подумала об этом и за- была.
Когда слезы наконец отступили, она подняла глаза.
– Пойдем, выпьем кофейку, и ты мне все расскажешь, – предложил он.
Она пристально посмотрела на него – не своими глазами, а глазами Бейли. Прическа у него была липкая от геля, а брови посередине выщипаны. Все в нем было какое-то фальшивое – и одежда, и репутация. Тибби сейчас и под дулом пистолета не вспомнила бы, за что он ей когда-то нравился.
– Нет, спасибо, – сказала она.
– Да ладно тебе, Тибби. Я серьезно. – Похоже, он решил, что она отказывает ему, потому что не уверена. Как будто она считает, что парень настолько круче ее самой не может проявить к ней интерес.
– Я просто не хочу, – пояснила она.
По его лицу было видно, что он обиделся.
«Когда-то я была от тебя без ума, – подумала Тибби, глядя ему вслед. – А теперь не помню почему».
Вскоре после его ухода появилась Анджела, та женщина с длинными ногтями. Она несла на помойку два прозрачных пакета с мусором. При виде Тибби она останови- лась.
– Твоя маленькая подружка очень больна, да? – спросила Анджела.
Тибби вскинулась от удивления.
– А вы откуда знаете? – спросила она.
– У меня маленькая племяшка умерла от рака, – ответила Анджела. – Я помню, как это выглядит.
Глаза у Анджелы тоже были мокрые. Она села рядом с Тибби.
– Бедняжечка. – Она погладила Тибби по спине. Тибби почувствовала, как царапают по синтетике кончики ее ногтей. – Такая славная, славная девочка твоя подружка, – продолжила Анджела. – Один раз она тебя ждала. А я освободилась пораньше, и она увидела, что я расстроена. Пригласила меня выпить чаю со льдом и полчаса слушала, как я реву из-за этого придурка – моего бывшего. А потом это стало нашим маленьким ритуалом каждую среду – у нас с Бейли.
Тибби кивнула, ощущая в себе поровну восхищения перед Бейли и досады на себя. Она-то не замечала в Анджеле ничего, кроме ногтей.
Все-таки Штаны были действительно волшебные – и это подтверждалось тем, что они чудом доехали до Греции в последний Линин день. Пакет был до того изжеван, будто объехал полмира и обратно, но Штаны лежали в нем целые и невредимые, хотя они помялись кое-где, стали мягче и немного потеряли вид с тех пор, когда она видела их в последний раз. Они словно бы устали – как и сама Лина, – но все равно было видно, что они продержатся еще миллион лет. Штаны стали для Лины последним предупреждением: иди и скажи все Костасу, недо- тепа.
Когда она их надела, у нее не только заныла совесть, но и прибавилось храбрости. Штаны загадочным образом заключали в себе качества трех ее лучших подруг – и, к счастью, отвага была в их числе. Лина и сама подарит Штанам то немногое, на что способна, но отвага ей сейчас очень пригодится. Кроме того, в Штанах она чувствовала себя сексуальной, а это тоже было кстати.