– Нет! Если вы не хотите вкладываться в коллектив, тогда почему коллектив должен вкладываться в вас!? – до ушей Алексея долетели обрывки чьего-то спора, парень быстро узнал, кому принадлежал голос.
Пусть Гридневу всего лишь раз довелось иметь «счастье» общаться с Жабой или же… как его там… впрочем, неважно… В общем, голос Жабы парень успел запомнить с первого раза, потому сейчас ему не составило труда узнать его.
Но кроме него звучал и другой знакомый Алексею голос, принадлежавший жене его нового знакомого – Игната.
– Но как тогда мы..? – несколько жалобно взмолила она, но договорить не успела, ей просто не дали этого сделать.
– Либо! Они тоже начинают что-то делать для жизни лагеря, – тучный мужчина указал рукой на спрятавшихся за спиной родителей детей, – либо пеняйте на себя. Мы не намерены заботиться, а тем более лишний раз кормить дармоедов!
– Они же дети! – в разговор включился выглядевший весьма и весьма разгневанным Игнат. Мужчина был готов накинуться на главу палаточного городка с кулаками и прямо тут разорвать его, но жена не давала ему сделать этого. Она держала его за рукав. – Им нет и двенадцати лет!
– Они! Должны! Работать! – чётко разделяя слова интонацией и ударением, ответил Жаба. – Так или иначе!
Что было вовсе не удивительно, так это то, что никто, вот прям-таки действительно никто даже не почесался, дабы помочь семье, стенающей под натиском назначенного полковником начальства. И это при том, что раньше чуть ли не каждый второй был готов поднять на вилы любого, посмевшего посягнуть на «священные» права людей.
Конечно, и в глазах Гриднева они имели некоторый вес, но он относился к ним куда проще, нежели подобные липовые моралисты.
Да, от них явно была польза для основной массы населения планеты, но в то же время всё это было немногим большим, чем филькина грамота. Все эти уставы и правила, закреплённые на бумаге умными людьми в костюмах под восторженные крики их самих, легко нарушались сильными мира сего.
«Поэтому сегодня этот устав — просто бумажка. Можно порвать её, и ничего не изменится». *
(* Примерные слова Муамара Каддафи, произнесённые им во время выступления на Генассамблее ООН).
Алексей не был легкоранимым или глубоко сентиментальным «желейным мишкой», но даже так ему по-человечески было их жаль. Дети на то и были детьми, что не могли выполнять работу под стать взрослым. Хотя история в целом и человечество в частности много раз пытались доказать обратное.
– Я смотрю, у вас тут весело, – подойдя поближе, парень подал голос, привлекая к себе внимание. – Вы уверены, что вам так сильно нужно привлекать к работе детей, когда вокруг столько здоровых лбов? – Алексей не собирался растрачиваться на лесть по отношению к наблюдающим, в его глазах они были ничем.
– Этот разговор вас не касается! – возмутился Жаба.
– Почему это? Ты, – парень перешёл с фальшивого уважения на прямое «тыканье», – уже достаточное время подряд трахаешь мозги моего приятеля. Как подобное может обойти меня стороной?
Конечно же, никакими приятелями Алексей и Игнат не были. У первого даже во время до прихода системы был лишь один, ну, может быть, два настоящих друга. Все остальные были только лишь знакомыми разной степени полезности, но всё же.
Для красного словца можно было и приврать чуток, тем более по лицу нехило так разозлённого семьянина было видно, что ему пришлось по душе подобное отношение.
– Слушай, э… не напомнишь, как тебя там? Сам понимаешь, сильно устали за время, проведённое за стенами.
– Денис Михайлович, – сквозь зубы процедил он, явно был недоволен подобным обращением.
– Спасибо, так вот, Денис, дети моего близкого товарища не будут работать наравне со взрослыми, они просто на это неспособны. – Гриднев чуть изменился в лице, убрав с него наигранную улыбку, на место ей пришло опустошение и холод. – Это понятно?
Но разве мог бы стоявший перед Алексеем мужчина занимать свою должность в лагере, если бы его можно было вывести на скандал подобным? Наверняка нет.
Конечно, по нему было отчётливо видно всё кипящее внутри негодование, но если в предыдущий раз он отступил, то сейчас нет. С трудом, но ему удалось сохранить самообладание.
– Что ж, приму эти слова как окончательное решение всех вас. – Мужчина натянул на своё лицо довольную, несколько садисткую что ли ухмылку. – С этого момента можете рассчитывать на значительное сокращение ваших рационов, а также на постоянный недостаток всего необходимого. Помните обещанную вам палатку? – Он сделал небольшую паузу, словно бы смакуя каждое слово. – Забудьте, она будет отдана кому-нибудь другому.