Но такое отношение складывалось не только из-за классового сознания. Многие военспецы в первые месяцы гражданской войны переходили к противнику в одиночку и группами. Были случаи перехода целых штабов вместе с командующим. В белую армию перешла Академия Генерального штаба полном составе. Так что пришлось ее создавать заново.
К белым переходили и люди, занимавшие очень высокие посты в Красной армии. Генерал Н.Н. Стогов был назначен по рекомендации Бонч-Бруевича начальником Всероссийского главного штаба.
«– Мучительно тянет в армию… Даже в вашу… – говорил он при встрече.
– Да вы идите к нам работать, – предложил я.
– И рад бы до смерти, да боюсь, – признался Стогов. – Я ведь скрывался все эти месяцы, а за это меня в штаб к Духонину отправят!
– Никто вас никуда отправлять не будет. И не тронет. […]
Стогов сразу же проявил себя как превосходный генштабист, и я, несмотря на весь свой опыт работы в контрразведке, не мог думать, что это только маскировка. […] И вдруг неожиданно для всех Стогов исчез. Немного спустя выяснилось, что он сбежал к белым. Я мог только недоумевать. Больших наших секретов, представляющих интерес для белых, он не знал, да и не был к ним допущен. […] И все-таки он оказался презренным перебежчиком. Но я и сегодня не могу в точности понять, почему он это сделал».
Тогда же бывший полковник лейб-гвардии Уланского полка А.Л. Носович, занимавший должность начальника штаба Юго-Восточного участка «завесы», перелетел на самолете к белым и остался у них вместе с летчиком.
Носович разделил невеселую судьбу Стогова. Их обоих белые встретили совсем не с распростертыми объятиями и, разжаловав, долго держали под арестом.
Генерал А.П. Архангельский тоже занимал пост начальника Всероссийского главного штаба, но подал в отставку. В качестве штатского человека уехал на захваченную белыми территорию, где его лишили генеральского чина и отдали под суд.
Неудивительно, что к оставшимся военспецам отношение было весьма настороженное. Генерал Бонч-Бруевич признавался: «Известная подозрительность сопровождала меня все эти напряженные годы. Далеко не все политические руководители, с которыми я соприкасался по моей высокой должности, верили мне, и я не раз оказывался в положении человека, который и “от своих отстал” и “к чужим не пристал”.
Но никогда мне и на мгновенье не приходила в голову мысль бросить работу и податься к “своим”, к тем бывшим моим товарищам, которые готовы были утопить Россию в море крови, лишь бы вернуть столь любезные им дореволюционные порядки».
Ленин с пониманием относился к происходящему. Он предупреждал: «Громадный заговор, который прорвался в Красной Горке и имел своей целью сдачу Петрограда, с особенной настоятельностью поставил вновь вопрос о военспецах и о борьбе с контрреволюцией в тылу. […] Нам изменяют и будут изменять сотни и сотни военспецов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться та Красная армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке».
В июле 1918 года восстание против центральной власти поднял Верховный главнокомандующий РККА эсер Муравьев. Самочинно он отменил Брестский договор, объявил войну Германии и отдал приказ воинским частям направиться на запад. При попытке арестовать местный исполком в Самаре Муравьев был застрелен.
Несмотря на столь неприглядное положение, в особенности в сравнении с недавним имперским прошлым, «красные генералы» продолжали службу.
Еще один «красный барон» генерал-майор Владимир Александрович Ольдерогге с августа 1919 по январь 1920 года командовал Восточным фронтом.
Южный фронт возглавлял генерал-лейтенант Императорской армии Владимир Николаевич Егорьев. Ближайшим помощником Егорьева был его заместитель и одновременно командующий отдельной войсковой группой генерал-лейтенант Владимир Иванович Селивачев.
Упомянутый выше генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов – личность легендарная и до сих пор «закрытая». Возглавляя Разведывательное управление Генштаба Российской Императорской армии, он летом 1917 года наладил связь генералитета с руководством партии большевиков, которых они рассматривали как единственную силу, способную предотвратить развал страны. После Октябрьского переворота Н.М. Потапов некоторое время возглавлял военное ведомство Страны Советов и Генеральный штаб. После окончания гражданской войны он продолжил службу в разведывательных органах. Отсюда и секретность.