— Тебе нужно больше отдыхать. — посоветовала Этель, когда они поднимались в холм, обросшим мхом. — Ты совсем уставший.
— Я всегда хорошо сплю! — слабо засмеялся Эд. — За исключением дней, когда приходиться вставать в такую рань. Но соглашусь, сейчас чувствую себя слишком сонным.
— Шум воды тебя пробудит, но разве ты не знаешь, что всегда нужно помнить дорогу в лесу? — Этель взяла руку парня, чтобы ему было легче идти. — Если меня не окажется рядом на обратном пути, то ты не отыщешь путь в город или в знакомую часть леса.
— Не найду. — кивнул парень. — Но пока ты рядом со мной, даже этот огромный лес не пугает. Запомню дорогу в следующий раз.
Больше юноша сказать не мог. Сон не отпускал его и Эди пожалел, что до поздней ночи рисовал. В следующий раз он точно поступит иначе и выспится как следует. Дорогу к каскадным ручьям, Эд все же пытался запомнить, но через несколько часов пути, понял, что все ориентиры перепутались в голове. Деревья были однообразны, кусты будто передвигались с ними, а бесконечный мох, покрывавший каждый дюйм камней и растений, вряд ли мог подсказать хоть что-то. Этель не обманула его, когда они приблизились к месту. Эйдан словно очнулся, услышав вдали переливы воды. Ее голос звучал по лесу, звал и напевал мелодию бегущей, ничем неудержимой стихии. Дремоту, как рукой сняло и юноша, крепко державший за руку подругу, помчался вперед.
Звук струящейся воды влек их вдаль. Они мчались по пушистому покрову травы, подгоняемые чувствами и ветром. Эйдану не терпелось скорее увидеть маленькие водопады. Но пробежав совсем немного, Этель с силой остановила его, дернув за руку.
— Эйдан, здесь нужно быть внимательнее. Ты же не хочешь упасть высоты на камни? — сказала девушка, обойдя парня.
— Прости, я просто очарован. — стараясь рассмотреть пейзаж позади подруги, ответил Эд.
— Ладно, мальчик! — положив руку на грудь юноши, начала Эт. — Ты увидишь водопады, но обещай меня слушаться. Эйдан, тут очень легко сорваться с высоты. Поэтому, прошу, будь внимателен.
— Как скажешь. — улыбнувшись, ответил парень и побрел за хранительницей.
Этель возглавила их поход. Она показывала, где безопаснее идти, чтобы не наткнуться на гнезда змей, не провалиться в норы диких животных и расщелины. Парень шел за ней стараясь соблюдать шаги и указания, но красота и желание манили его, заставляя забывать о рассудке. Он чувствовал себя таким свободным, бодрым и готовым отправиться на край света, лишь бы не возвращаться в свою обыденную жизнь.
— Как долго еще идти? — спросил Эд. — Прошло около часа, а мы только слышим реку.
— Немного. — Этель поднялась на небольшой холмик, обросший густой травой. — Может еще час или меньше. Все зависит от нашего шага.
— Еще час? — возмутился Питерс. Но увидев вопросительный взгляд подруги, добавил. — Пойдем. Жаль, что я не могу передвигаться так же быстро, как Хранители. Это бы здорово упростило жизнь.
— Да, но иногда хочется замедлить время и пройтись пешком, чтобы ноги помнили для чего были нужны при жизни. — ответила девушка, но замедлив шаг, обернулась к парню. — Ты тоже можешь передвигаться, не замечая расстояний. Если захочешь.
Эйдан не стал отвечать на слова хранительницы. Говорить об этом было для него странным, неверным и каким-то неестественным, хотя иногда подобные размышления заполняли его. А решил перевести тему, чтобы смягчить их тяжелое молчание.
— Как Редьярд? — спросил Эд.
— Ушел. — кратко ответила Этель и прибавила шаг. — Трус.
— Считаешь, что он испугался? — удивился юноша, нагоняя подругу.
— Конечно испугался. — сказала хранительница и мельком глянула на парня. — Он решился сбежать, но не рассказать о чувствах.
— У него есть причины, он говорил нам о них в доме Авы. Мне кажется, что это имеет смысл. — защищая друга, подметил Питерс.
— Кому хорошо от его решения? — прыснула Этель. — Мальчик расстроен, что потерял близкого друга, а Редьярд будет снова скитаться и латать свои раны. Как героически!
— Этель, согласиться на чувства, скорее всего, ответные гораздо легче, чем дать другому свободу, ценой своего благополучия — начал Эд. — Он просто понимает, что их отношения ни к чему не приведут. К тому же опасается слов Кальда.
— Он даже не попытался. Сразу все перечеркнул. — задрав подбородок, ответила девушка. — Кальд тот еще манипулятор.
— Может Редьярд и прав. Лучше не заходить далеко и не мучиться потом вдвое больше. — предположил юноша. На этот раз не ответила Этель.
Пройдя еще немного, они услышали настоящий, чистый голос реки. Не ее эхо разносящейся по лесу, а пение в первом ряду. С холма каскадами вниз спешила вода. Лазурная река под сиянием солнца разбивалась о камни белой пеной и ее мельчайшие капли блестели в полете. Шум воды стал почти оглушаемым. Лишь деревья, нависшие над потоком стихии, все тянули к ней свои густые ветви. Сотни разнообразных камней преграждали путь бушующей жизни, но она все пересиливая, спешила от истока. Птицы засели в тени растений, утоляли жажду, кружили у пены. Остановившись, Эйдан желал запомнить краски, шум, движение, красоту. Все. Она привела его к источнику жизни и здесь он был хотел напиться жизнью.
Расположившись в тени деверев, Эд тут же достал альбом для набросков и принялся за работу. Он был настолько впечатлен увиденным, что на какое-то время забыл о том, что пришел не один. Этель же расхаживала в окрестностях, местами делая свою работу. На несколько часов воцарилась лесная тишина.
— Спасибо, что привела меня сюда. — поблагодарил Эд, когда девушка вернулась к нему. Он отставил в сторону несколько набросков.
— Это меньшее, что я могу показать тебе. — смущенно улыбнулась, хранительница. — Мир гораздо больше, чем это лес. Есть невероятные места, и я могла бы тебе их открыть.
— Знаешь, когда я думаю о том, что могу видеть все это! — он развел руками в стороны. И снова осмотрел местность. Открытую, холмистую идущую вниз с ручьями бок о бок. Где почти нет деревьев и кустарников, лишь волнистый покров травы, устилающейся по сторонам света. А за их спиной плотный и густой лес, служащий для животных домом. И одинаково ровное голубое небо с рассыпчатыми облаками и ярким, обжигающим солнцем. — Внутри меня борются два чувства: восхищение и вина.
— Из-за брата? — прошептала Этель.
— Мне до сих пор не по себе, что его нет. Прошло почти семь лет, а я не могу смириться с тем, что проживаю жизнь, а он гниёт в болоте. Чувствую себя обязанным этому месту, будто если останусь в городе, то отдам ему дань, честь. — на одном дыхании произнес Эд. Ему давно хотелось сказать эти слова в слух и услышав их от себя, он понял, как ужасно они звучат.
— Понимаю, кажется, что жить рядом с лесом все равно что жить с ним, ощущать его присутствие. Вспоминать любимые места Джейми, его маршруты и события. — начала Этель. Она выглядела подавленной, будто говорила о себе. — Но это жизнь в тени. Не твоя. Этим брата не вернешь, а лишь загубишь свою жизнь. Представь, если бы он был жив, разве он не поругал бы тебя за такие мысли? Думаю, он не хотел бы, что бы его младший братишка прожил несчастную, серую жизнь.
— Согласен с тобой. — через пару минут, ответил Эйдан. — Я и сам об этом думал, но, когда в голове столько мыслей и чувств смешивается — я готов взорваться! И не всегда понимаю, где верное решение.
— Самое ужасное в человеческой жизни то, что ни одно твое решение не будет правильным. Как бы ты не старался быть мудрым, рассудительным, логичным, да кем угодно. Выбор всегда будет не тот. Поэтому нужно выбирать то, что по душе. Душа не корит, как сердце и разум. — Этель уставилась на воду и казалась неподвижной. Ее волосы развивались на легком летнем ветру.
— Иногда мне кажется, что останься я здесь навсегда, то превращусь в тень. — прыснул Эд.
— Не правда. — обернувшись, не согласилась подруга. — Ты никогда не станешь тенью.
— В день, когда исчез Джейми у родителей была годовщина. Они уехали в Сиэтл и поручили брату присматривать за мной. — Эйдан неумолимо хотел высказаться, ему хотелось поведать о своей боли реке, чтобы она унесла ее далеко-далеко. Деревьям, чтобы они хранили его слова на кронах недоступных никому, камням, под которыми можно срыть тайны. Этель, чтобы она выслушала его. — Он разрешил смотреть допоздна телевизор, есть сладости. И я был очень рад тому, что мой брат такой отзывчивый. Только в тот вечер безумно суетливый. Он ходил от входной двери к заднему двору, выходя подышать. Хотя это был август, зной август. Даже после десяти с улицы хотелось бежать скорее в дом под кондиционер. Но он все ходил и ходил.