– Само собой, но надо еще приманить насекомое, и с умом.
– Сеть, Антония, Сеть… Тут моя сфера, я этим и займусь.
– Тогда я беру на себя поле боя… Я уже знаю, как его заминировать.
И, предвкушая удовольствие заранее, они чокнулись за успех плана. Который не мог осуществиться сейчас же – это они осознавали. Романеф поставил стакан – озабоченное лицо, сощуренные глаза:
– Без официального расследования с нашей стороны, боюсь, Гутван не поверит.
– А сейчас раввином мы не занимаемся.
– Идеально было бы, если бы всплыли новые данные, тогда мне поручат уголовное дело, пусть даже только частично. Но вам же известны процедуры: БРБ зависит от парижского судьи.
При данных обстоятельствах Антония могла лишь сокрушаться о существующем порядке. Она только собралась разделить сожаления судьи, как завибрировал ее мобильный.
– Арсан слушает… Да… И где это? Хорошо, поставьте в известность Каршоза и держите меня в курсе.
Она выключила телефон, сияя ярче, чем победитель лотереи:
– Думаю, господин судья, в воздухе запахло обращением о принятии дела к производству. С ним вы скоро познакомитесь близко: патруль обнаружил в Тассене тело Антона Йозевича. Его только что зарезали.
Часть 2
Паутины их для одежды негодны, и они не покроются своим произведением; дела их – дела неправедные, и насилие в руках их.
Исаия 59:6
Глава 16
Гибель серба подстегнула расследование. Пусть полицейские и не оплакивали жертву, все же их долгом было отыскать убийцу. Все стремились и еще к одной цели – прищучить Рефика или Вайнштейна. Чуть везения – и преступник выведет прямиком на них. Этой надеждой, а еще ожиданием зеленого сигнала светофора и жила вся бригада. Но те, кто должны были дать отмашку, отсутствовали на перекличке. Необъяснимо отсутствовали.
Устав ждать, Одиль крикнула со своего рабочего места:
– 9.28, а Каршоза все нет! Кто-нибудь в курсе, где он?
В ответ прозвучал слегка взвинченный мужской голос:
– Никто! Мобильный отключен.
– Наверное, поехал домой принять душ, – откликнулся еще один инспектор. – Думаю, он смертельно устал – пахал всю ночь.
– Не хватало еще, чтобы шеф завалился спать.
Одиль не стала спорить:
– Ладно, давайте-ка я пошлю ему смс… Майора нет, а от Арсан есть новости?
– Она едет, только что меня предупредила.
Взгляды всех присутствующих уткнулись в обладателя информации – Милоша, любимчика шефа! Раз уж он был в курсе малейших передвижений комиссара, надо полагать, стал ей необходим. Крайне необходим.
– Так поторопись, – уколола Одиль. – Беги готовить ей кофе, у тебя две минуты, не больше.
Смешки и ухмылки со всех сторон довершили начатое – унизили и задели.
И Милош, вспыхнув, вновь уткнулся в папки досье.
«Что ж, презирайте меня, пока получается, я ведь умею и кусаться – долго ждать не придется. Арсан это тоже касается. Мне очень не нравится роль, что она мне приберегла. Прусак не должен был умирать. Я полицейский, кой-чему научился, начальница об этом позабыла. А ее задумки попахивают подставой. Ну так ей скоро платить, и счет будет немаленький».
Потирая виски, Милош вспомнил совет Паскаля.
«Он был прав – от этих залежей бумаг несет неприятностями. Но не в том смысле, как полагает Каршоз: здесь на явные доказательства вины всем было фиолетово. Почему никто не взял на себя труд состыковать факты? Хмм, ответ известен заранее – из-за недостатка времени и людей. И профсоюзы с этим согласны».
Из коридора послышались голоса и шаги. Движение свидетельствовало о появлении Антонии. Вскочив со стула, Одиль готовилась засыпать начальницу вопросами.
«Вот и она! Так я, по-твоему, букашка? Что ж, придется окрестить меня по-новому. Я накопал такое, что стану паразитом, королем паразитов. Подобного насекомого коллекция Арсан еще не знала. От моего преображения станет жарко – задницу мадам припечет неслабо».
Как Милош и думал, первой на Антонию накинулась Одиль. Лихорадочно-взвинченная, она обратилась к начальнице на повышенных тонах, что та сухо пресекла в момент:
– Модерато! Анукян, убавьте громкость. Если не ошибаюсь, в школе полиции вас учили соблюдать субординацию.
Одиль почувствовала, как щеки горят от смущения.
– Прошу прощения, патрон, и не думала вас оскорбить.
– Принимается, лейтенант. Что вы хотели еще?
– Информацию и указания в расследовании убийства Йозевича. Им пока никто не занимается, нам бы и карты в руки. Если дело передадут другому отделу, все будут рвать и метать.
– Понятно… А каково мнение Каршоза?
– Ээ… Майор завернул домой переодеться, скоро вернется.
Не дослушав до конца, Антония уже поняла, что Каршоз вымотался и решил сделать передышку, а Одиль его прикрывает.
– Ладно, надеюсь, явится в скором времени. У меня новая информация из Дворца правосудия, общий сбор в моем кабинете в 10.30. Присутствие Каршоза обязательно, пошлите ему сообщение. – Одиль чуть кивнула, обещая связаться с Паскалем. – И еще, лейтенант. Попросите Милоша зайти ко мне со всеми документами.
Одиль кивнула еще раз – будет исполнено. Безотлагательно.
Положив конец словесной перепалке, Антония направилась в свой кабинет.
Почти голые стены: она хотела, чтобы помещение было простым и сдержанным. Никаких фотографий – только официальный портрет француза номер один. Карта региона и план города, казалось, изнывали от скуки. Две фоторамки на рабочем столе – исключение из общего правила. С одной фотографии Антонии улыбался Жак. Со второй свою остренькую мордочку тянул Жорж.
– Открыто, Милош, заходи и прикрой дверь.
Появление букашки предварило робкое «тук-тук». Задохлик вошел, едва удерживая кипу папок, и, воспитанный, как всегда, подождал приглашения сесть.
– Не стой столбом, бери стул.
– Спасибо, патрон, папки тяжелые.
Антония вздохнула: у парня силенок маловато, тут не поспоришь.
– Это означает, что ты нарыл весомые улики?
– Да… Но давайте прежде о сербе.
– А в чем проблема?
«Да в том, что я полицейский, должен защищать закон. Я верю в правосудие, а мои действия судит Господь, смотрящий сверху. Что ж, начнем говорить с ней в ее же манере».
– Мне не по себе, патрон, воротит от смерти Йозевича.
– И зря.
– Как сказать. Когда вы представили мне свой план, речь шла лишь о том, чтобы заставить серба распространять слухи.
– Верно – посеять панику в преступной среде.
– Но его не должны были убить. А убили!
– Ну и? Что ты хочешь сказать?
«Смелее, Милош, не дрейфь под ее взглядом!»
– Что вы использовали меня или прокололись. Мало хорошего в обоих случаях. Вы или желали его смерти, или не предвидели такого исхода.
– Третьего варианта не может быть?
– Нет. Серб прежде работал на Бонелли. Я читал об этом в архиве. Думаю, вы были в курсе, но скрыли от меня. Как и то, что его задерживали по подозрению в убийстве девочки в Герлане.
– Суд Антона отпустил.
– Пусть так. Но в этом деле слишком много умолчаний, патрон, а общая атмосфера меня напрягает.
«Жак говорит: ты недооценила гнома. Профессией он не ошибся – не пройдет мимо явных улик. К тому же у него просто талант копаться в прошлом. Недурно, но со мной ему не тягаться. Понимаешь, козявочка, я тоже умею читать досье. А в твоем личном деле есть пустоты, которые мне удалось восполнить. Ты ловко замаскировал свой секрет, никто не знает… кроме меня. Так следи за тем, что говоришь, Милош».
– Допустим, у тебя есть доказательства, что хочешь в обмен на молчание?