– Комиссар Арсан? Не думала так скоро вас вновь увидеть.
Антония вздрогнула, услышав свое имя.
– Ээ… Добрый день, мадам Марсо. Извините, загляделась тут на колоду.
– Я испугала вас, простите.
– Что вы, это не так легко.
– Тем лучше, я бы расстроилась. Однако чем могу помочь? Полагаю, вы пришли в целях следствия?
– Вы правы, уделите мне пару минут?
– Могу и пять. Мсье Канонье рассказал мне о ваших поисках. – Она приглашающе махнула рукой в сторону тихого уголка. – Пройдемте туда, спокойно поговорим.
Мадам Марсо провела Антонию вглубь магазинчика, не забыв между тем напомнить продавщице присматривать за кассой. Траченная молью старая дева, не мешкая, направилась к аппарату с наличностью – знала по опыту, что религия и честность не всегда идут рука об руку.
Следуя за светлячком, Антония рассмотрела ее вблизи. Лицо Люси излучало сияние. Странно. Что бы могло стать причиной столь внезапного перерождения?
– Выглядите превосходно, куда лучше, чем вчера.
Мадам Марсо не стала уходить от ответа на этот полувопрос.
– По правде говоря, я не очень хорошо себя чувствовала. Знала о цели вашего визита, и вновь погрузиться в те драматические события мне было… мучительно.
– Сожалею.
– Что вы, комиссар, это же ваша работа.
– Зачастую тягостная.
– Могу ли я облегчить ваше состояние?…
– И очень просто – передав список членов вашей ассоциации.
– Бывшей ассоциации, комиссар, она перестала существовать с окончанием процесса. Но не имеет значения, я приготовила документ.
– Вы предвидели мою просьбу?
– Да, Юбер… то есть, мсье Канонье посоветовал.
– Почему?
– Он боится, что нам всем угрожает опасность. Юбер не ошибается: в округе рыщет безумец, около процесса о клубе «421» совершается одно преступление за другим. Как знать, кто будет следующей жертвой?
– Я могу назвать последнюю – господин Бернье-Тенон. Его убили вчера вечером возле дома.
Антония пристально всматривалась в выражение лица Люси, считывая мельчайшие движения и изменения. Лицо не может скрыть чувств. Но черты светлячка хранили безмятежность.
– Что ж, лгать не буду. О Бернье-Теноне хорошего не припомню, его поведение на процессе было мерзким.
– Вы все еще держите на него зло?
– Нет, я простила ему. Мир душе его, прими ее, Боже, во Царствии своем.
Потрясенной Антонии показалось, что она очутилась в каком-то другом измерении.
– Еще скажите, что молитесь за него.
– Все возможно.
– После того, что он вам сделал?!
Мадам Марсо взглянула на Арсан с участием и состраданием, будто жалела ее за пренебрежение спасением души.
– Нет большего горя, чем потеря ребенка, комиссар, как, по-вашему, я сумела его пережить?
– Не знаю.
– Так послушайте: благодаря вере, молитвам, милосердию Господа, поддержавшего меня. Без Него я наложила бы на себя руки. Или жила бы в ненависти, что ничем не отличается от самоубийства: ненавидящий человек мертв. – Она замерла, блаженно сияя. – Юбер помог мне найти путь к Всевышнему. Я благодарна ему.
Недовольный голос прервал исповедь. Продавщице попался трудный клиент. По громкому спору было понятно, что одной ей с ним не совладать. Хозяйке пришлось вмешаться. Извинившись перед комиссаром, она устремилась на помощь. Во время антракта Антония рассмотрела мировоззрение Люси с разных сторон. И отчаянно позавидовала: такой верой, как у светлячка, она сама не обладала. Даже не знала, на что это похоже. Внутри нее жили лишь мысли о соотношении сил, неумолимом правосудии, законе, наказании. Прощение ей было неведомо. Она и припомнить не могла, когда встречалась с этим порывом.
– Конфликт улажен, маленькая проблема с ценниками.
Люси вернулась: светлячок с конвертом в руке.
– Я заодно захватила и список. – Протянула его Антонии.
– Благодарю вас, мадам Марсо. И мсье Канонье тоже… – Неглубокий вздох, изменившаяся интонация. -… Которого я только что заметила выходящим из вашего магазина.
Антония ошиблась в расчетах. По улыбке было понятно, что в понижении громкости Люси не уловила желчного намека.
– Вы правы, Юбер сделал мне сюрприз. Я безумно счастлива видеть его вновь на ногах.
– Смотрите-ка! А я-то считала его инвалидом.
– Нет, у него иногда бывают приступы, приковывающие его к креслу. Но они всегда недолгие, уколы снимают боли.
– Рада за него, очаровательный человек.
Комплимент пришелся Люси по душе – светлячок кивнула, благодаря.
Список был лишь предлогом для встречи с ней. Антонии хотелось узнать больше об ассоциации. Мадам Марсо знала входивших в нее людей, их недостатки, страдания. Ее суждение сберегло бы время комиссара.
– Что ж, мне пора. Но прежде, чем уйду… вы можете что-то сказать о своих бывших соратниках?
Комиссар надеялась на признание, а услышала настоящее откровение.
– Да, есть кое-что, комиссар: присматривайте получше за нашим бывшим казначеем. Кое-кто обвинял его в слишком активном участии в деле. Он просто жил процессом, Брибаль даже пригрозил удалением из зала судебного заседания. Члены ассоциации до сих пор не могут ему этого забыть.
– Нет вопросов, займусь, если сообщите имя.
– Оно есть в списке – Аарон Крейш. У него магазин сюрпризов и розыгрышей на набережной Роны. Я предупрежу его о вашем визите. Так будет лучше: он немного… не в себе.
– Вы сказали, Аарон Крейш?
– Да, с двумя «а»… В тот трагический вечер наши дочери были в клубе «421». Они всегда были вместе, их и принимали за сестер.
Аарон с двумя «а» – несомненно, еврейское имя. Мозг Антонии готов был взорваться. Неужели Марсо знает что-то и скрывает? Чтобы прояснить ситуацию, Арсан вынула из кармана газету Гутвана.
– Не читали сегодняшний выпуск?
– Эту писанину? Разумеется, нет, это же антиклерикальное издание. А почему вы спрашиваете?
– Тут повествуют о расследовании… Не имеет значения, выбросьте из головы, совершенная чушь.
– А главное, короткая чушь. Вы могли бы просветить меня подробнее.
«В конце концов, – рассудила Антония, – глупо скрывать: творчество Гутвана продавалось во всех киосках».
– Если пересказать еще короче, скандальная статья о евреях.
– Оо… Антисемиты не прекращают… Черт бы их побрал.
Черты лица светлячка внезапно ожесточились.
– Похоже, вы их не любите.
– Я питаю к ним отвращение, комиссар, и у меня есть основания: Рашель была наполовину еврейкой. Тридцать два года тому назад я развелась с мужем вскоре после ее рождения. Вернула себе девичью фамилию, Рашель сохранила фамилию отца.
– Не сошлись характерами?
– Скорее, любовью. Тем не менее, признаю, что мой бывший муж вел себя благородно, когда погибла Рашель. Он обожал дочь, хотел, чтобы восторжествовало правосудие. Именно он и оплатил гонорары Юбера.
– Он жив?
– Да, видный предприниматель. Его зовут Даниэль Вайнштейн.
Глава 33
Паскаль вернулся в управление бригады.
Перечитывал записи.
Объединял факты.
Разрушал схему.
Вновь выстраивал гипотезу.
Ломал мозги.
Кто отправил серба на тот свет? Убийство следует из мотива. Не существует одного без второго.
А майор не обнаружил ни единой причины.
Расследование катилось привычной колеей. Десяток свидетелей клятвенно заявил, что во вторник Рефик находился на рабочем месте вплоть до полуночи. Его служащие, само собой. А Вайнштейн в это же время фланировал по Греноблю. Ужинал с сильными мира сего, показания которых не ставились под сомнение. Да Паскаль и поостерегся их опрашивать. Слишком опасно, слишком горячо – одной головомойки за день более чем достаточно. Сыт по горло. В полдень майора вызвал генеральный контролер. В полиции чиновник такого уровня – неоспоримый авторитет, подобный священному египетскому скарабею. Осмелиться ему возражать – подписать себе приговор: повышение по службе вылетит в трубу. И Паскаль смолчал, услышав: «Вы читали газету, Каршоз? Если не в состоянии руководить своими людьми, будем разговаривать по-другому. Дело с грузовиком не должно повториться! Приказываю найти осведомителя Гутвана, пока его информация не наделала новых бед. Обещаю, он заплатит за то, чего я наслушался от мэра. Будет мечтать, чтобы его взяли в постовые регулировщики. Идите, ваша карьера зависит от результата».