Решение было неудачным. Я не успел сделать и пару шагов внутрь лавки, не успел ничего сказать – как появившийся из-за тюков с товаром перс сильно толкнул и неожиданно толкнул меня в грудь, в глазах плескалась злоба. Тут же кто-то ударил меня по спине, и сильно ударил. Повернувшись – я увидел здоровенного усатого детину в грязной одежде и с палкой – тот самый торговец, он уже успел встать, побороть свой страх и где-то найти палку. От второго удара я уклонился – а третий провел уже сам, и удар по лицу с размаху оказался как нельзя кстати. Кто-то с силой толкнул меня в бок – не ударил, а именно толкнул, детина с палкой бросил ее и схватился за лицо – нос сломан, а возможно и пары зубов лишился. В этот момент на улице засвистели, пронзительно и резко – и толпа как-то разом отхлынула от меня. Решив, что прибыли стражи порядка – я, не сходя с места и поднял руки…
Черт… У индусов есть такое понятие – карма, это почти то же самое, что наша судьба – но карму можно изменить даже при жизни своими сознательными действиями. Так вот – неужели у меня карма такая, что я постоянно попадаю в разные переделки?
Жандармы – а это были именно они – обращались со мной настороженно, но не грубо, даже не ударили ни разу. Надели на руки наручники, и на голову черный мешок, после чего куда-то повели и посадили в машину. Пистолет надо думать нашли и отобрали, не совсем тупые – вещественное доказательство как-никак.
Мешок с меня сняли примерно через полчаса – и я обнаружил, что сижу в каком-то фургоне с глушим, без окон кузовом, а напротив меня сидит худой и смуглый, с аккуратными, в подражание шахиншаху усиками, жандармский офицер.
Офицер что-то спросил меня, по-видимому на фарси, язык я уже частично понимал – но ответить ему на его языке не мог.
– Я говорю по-русски. Я посланник при дворе Его Светлейшества и обладаю дипломатической неприкосновенностью.
Офицер тоже перешел на русский, он знал русский, как и все персы, пусть даже и похожие на арабов*******.
– Вы можете это доказать?
– Сударь, мои документы находятся во внутреннем кармане моей ветровки, и если вы потрудитесь разомкнуть наручники – я с радостью их вам продемонстрирую.
Офицер расстегивать наручники не стал – вместо этого он ощупал мою одежду и достал все документы, что там у меня были, а также и деньги, сцепленные зажимом. Деньги он, вопреки моим ожиданиям не сунул в свой карман, а положил на колени, после чего принялся вдумчиво и неспешно, так как это обычно делают люди плохо умеющие читать – просматривать один документ за другим. Я молча ждал.
– Что вы делали в Захедане? – наконец спросил жандарм – это закрытая для иностранцев зона, сюда нельзя.
– Сударь, как видите я есть тот, за кого себя выдаю и мои документы неопровержимо свидетельствуют об этом. Если вы сделаете милость и освободите мои изрядно затекшие руки, я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
Окончательно решив, что человек столь изысканно и витиевато выражающийся не может быть никем иным, кроме как дворянином, жандарм сделал мне знак встать – в фургоне была высокая крыша, тут можно было стоять в полный рост, и еще место оставалось – и отомкнул наручники. Руки мои и впрямь изрядно затекли от них, потому как местные жандармы надевали наручники со всем усердием. Чтобы в кожу впивалось.
– Премного благодарен – я начал растирать кисти, чтобы быстрее восстановить ток крови а то уже пальцы неметь стали.
– Что вы делали в Захедане? – с упорством японской куклы-неваляшки с голосовой платой внутри повторил жандарм
– Сударь, мое имя Александр Воронцов, я посланник при дворе Его Светлейшества от Российской Империи, и личный друг Его Светлейшества. Я не намерен давать вам какой либо отчет в своих действиях, потому как обладаю дипломатической неприкосновенностью.
Жандарм скривился
– Вы хотите сказать…
– Я ничего не хочу сказать, кроме того что уже сказал. Потрудитесь вернуть мне мои документы и вещи.
Не пережимаю? А черт его знает…
Не пережал – жандарм сменил тон, с повелительно-хамского на несколько другой.
– Сударь, прошу простить за причиненные неудобства – но мы расследуем убийство. Мои люди каким-либо образом нарушили закон в отношении вас?
– Не думаю. Я плохо знаю ваши законы.
– Сударь, для нас важна каждая мелочь, и мы просим рассказать о том, что Вы видели сегодня…
Я примерно прикинул – возможно, какую-то помощь и стоит оказать, в конце концов люди делают свое дело. Да и в ответ пару вопросов задать можно.