Князь Голицын перестроился в четвертый ряд, обогнал несколько машин, снова вернулся в свой, третий. Потом сделал это еще раз пытаясь выяснить, не следят ли за ним. Ничего не произошло – никто не вышел из своего ряда, не попытался ускориться или перекрыть ему путь. Значит, за ним никто не следит.
Висящий над дорогой в двухкилометровой выси разведывательный беспилотник он конечно же не заметил. И не мог заметить.
В Басру он въехал по западной дороге через район Назрат-Али, по "Корниловскому мосту", который если бы он был признан мостом – был бы самым длинным мостом в мире. Все дело было в том, что северо-западнее города река Ефрат шла не сплошным руслом – она растекалась, образовывая крайне соленое, болотистое место, грязь из которого весьма ценилась косметологами во всем мире (только поэтому не осушили до сих пор). Вот поэтому – дорога здесь шла как бы над местностью на протяжении десяти с лишком верст, дорожное полотно опиралось на огромные бетонные быки, поддерживающие пролеты дороги, она была построена точно так же, как строились мосты – только возвышалась над местностью она метров на пять, не более. В районе пересечения с каналом, ведущим в Аль-Зубаир он проехал западную заставу – блок-пост на дороге, с которого и начинался город. Чрезвычайного положения объявлено не было – поэтому казаки просто маялись на посту бездельем, отдыхая в неизвестно откуда притащенных шезлонгов в тени пляжных зонтиков и своих бронированных машин.
Хороша служба, нечего сказать. Впрочем, упрекать казаков в отсутствии служебного рвения мог лишь тот, кто сам не тянул пропитанной соленым потом и не менее соленой кровью казачьей лямки.
Проехав немного дальше – эта роскошная десятиполосная дорога доходила прямо до центра города, до международного аэропорта, где разворачивалась к югу, к порту Ум-Каср – князь свернул в сторону жилого района Субхайя, где должна была ждать его Руфь.
Руфь…
Его отношения с Руфью были скандальные – верней, могли бы быть таковыми, если бы он афишировал их. Князь по крови, представитель древнейшего рода, офицер – и еврейка, мало того – еще и террористка. Этого набора было бы достаточно для того, чтобы его сослали в какую-нибудь глушь, в самый заштатный пехотный полк, а три четверти его друзей и знакомых при встрече не подали бы ему руки. Несмотря на то что на дворе был уже двадцать первый век – сообщество офицеров-гвардейцев было крайне консервативно, и скандальные мезальянсы не приветствовало. А то, что Руфь была еще и членом Хаганы – вообще ставило ее вне закона.
Что же касается Хаганы, то Руфь в нее вступила вполне осознанно, правда Голицын считал, что это произошло по юношеской глупости, а сама Руфь – считала это чувством патриотизма. Из всех террористических организаций мира Хагана была самой нетипичной, неправильной – создававшаяся как орудие для борьбы за восстановление исчезнувшего де тысячи лет назад еврейского государства, она постепенно переключилась на более насущные нужды – на защиту евреев от посягательств черносотенцев и арабских экстремистов. При этом само движение было расколото на несколько яростно враждовавших друг с другом частей – одни придерживались коммунистических взглядов, другие анархистских, третьи националистических, четвертые антигосударственных. Государство в свою очередь жестоко боролось с Хаганой, хотя она и не представляла такой опасности как исламское террористическое подполье, и даже могла оказать какую-то помощь в борьбе с ним. Просто все хорошо помнили, как в начале века евреи-коммунисты, снюхавшись с международным еврейским капиталом (Шифф, Кун, Лееб) едва не погубили Россию.
Им просто было хорошо вместе, в минуты их редких встреч, и то что у их связи не было никакого будущего делало эти чувства еще острее. Когда они встречались – они не говорили о политике, потому что знали что к общему не придут и закончится все скандалом. Во время этих редких встреч им достаточно было любви.
Он зазевался и даже не заметил, как все произошло. Он уже искал место, где бы припарковать свою громоздкую бронированную машину, когда впереди с визгом затормозили два неприметных белых седана и сразу несколько человек бросились в толпу как гончие, почуявшие запах крови. Еще одна машина перекрыла одну из полос движения, кто-то резко затормозил, послышался гулкий стук и хруст сминаемого металла… он сразу все понял, и за кем пришли, и что будет дальше. Сделать он ничего не мог, только навредил бы – в душе еще теплилась надежда, что это какая-то ошибка, что ее просто проверят и отпустят, что все можно будет повторить в другом месте и в другое время. Но он знал, что никакая это не ошибка, что они пришли за ней, пришли именно сюда, в маленькую подвальную чайхану, где они бывали уже дважды, и теперь они попытаются взять его. А сдаваться им нельзя – он знал, что современные методы дознания не оставляют места мужественному молчанию.