- Я даю разрешение на обыск окрестностей нашего города, – Карлайл налил в граненые стаканы янтарно-жгучую жидкость с приятным ароматом ячменя. – Уверяю вас, что никто из жителей центральной части не имеет отношения к оккультизму.
- Как вы может быть в этом уверены, сэр? – удивился самый молодой охотник, звякнув застежками на своей одежде.
- Я лично бывал в каждом из домов моих друзей и могу поклясться, что не видел там ни одного подозрительного предмета. В тоже время чутье подсказывает мне, что жители Берморда, таскающие на себе скудные пожитки, вполне могут прибегнуть к магии. Они озлоблены и жалки настолько, что в их домах полно тьмы.
Эдвард мог поклясться, что в этот момент сквозь него прошел электрический разряд, посланный главой семьи и заставляющий его поникнуть.
- За поимку каждой ведьмы из своего кармана я выделяю премию. Но только если эта ведьма никогда не имела отношения к моему окружению.
- Вы хотите уничтожить окрестности? – удивился предводитель.
- Для того, что бы построить что-то стоящее, нужно устранить причину разрушений. И я уверен, что причина кроется именно там, господа.
- В таком случае мы договорились. По двести золотых за каждую ведьму, пойманную в Берморде, – оскалившись в предвкушении хорошей наживы, мужчина осушил стакан, громко ставя его на место. – Каждому.
- Идет, – протянул руку Карлайл. – Но есть еще одно условие. Возьмите в патруль моего сына.
- По-твоему я похож на городского стражника?! – вскакивая с кресла, вскричал Эдвард. Его грудь шумно вздымалась, зрачки расширились, почти закрывая зеленую радужку, а челюсти сжались с такой силой, что, казалось, зубы превратятся в песок.
- Ты достаточно меня разочаровывал, сын, своим нежеланием следовать правилам этого дома. – Рыкнул мистер Мейсен, делая угрожающий шаг вперед. – Либо ты поможешь мне возродить город и избавиться от грязных ведьмовских штучек, либо сегодня же уедешь отсюда, лишившись прав моего наследника навсегда!
Эдварда захлестнула волна отчаянья и гнева. Она медленно поднялась из груди, перехватывая дыхание и заставляя его открывать и закрывать рот в попытке найти подходящий ответ для отца. Волна заглушила звуки в ушах, меняя их на скрипящий шум и шелест адреналина, бушующего в крови. Волна накрыла глаза жгучей пеленой, от которой хотелось часто моргать. Она обездвижила его, приковывая к полу, словно стальными оковами.
Удивленные взгляды охотников скользнули по нему, изучая Эдварда в качестве будущего соратника по оружию.
- Буду ждать Вас на улице, господа, – с отвращением выплюнул он и размеренной походкой направился к выходу из дома, едва сдерживаясь, чтобы не выбежать на улицу, забыв о приличиях.
Осенний воздух отрезвлял, заставляя мыслить более рационально. Все вокруг было заряжено электричеством, предзнаменовавшим бурю, нависшую рваными дугами над городом. Мысли Эдварда метались от плана отца, по очищению города до шальной мысли предупредить Беллу о возможной опасности ее семье.
Это было нечестно. Он не мог сделать выбор, намеренно загубив свою жизнь ради девушки, к которой за все это время не стал ближе, чем на «буханку хлеба» или «букет васильков». Дилемма разрывала его изнутри, сдавливая ребра в спазме.
Это, вероятно, самый худший день его жизни.
Прошло не больше тридцати минут, пока он выхаживал вдоль крыльца, крепко сжимая руки за спиной, как шум открывающихся дверей привлек его внимание.
Ненависть пробежалась холодными пальцами по краю воротника, норовя проникнуть под пиджак, когда охотники, синхронно спускаясь, вновь окинули его тем скользким унизительным взглядом.
- Готов, малец? – проскрипел предводитель черного отряда, даже не удосужившись подождать, пока Эдвард догонит их.
- Всегда готов, сэр, – намеренно учтиво ответил Эдвард, сжимая в руке протянутое охотником оружие. Это был скорострельный арбалет, который обжигал пальцы холодным железом. – Зачем нам оружие? Это ведь просто обыск.
- Ты думаешь, ведьма даст тебе зачитать ей права? – хохотнул худощавый парень, поправляя патроны, сверкающие серебром. – Они кровожадные жуткие твари. Они убивают и едят детей и не имеют ничего схожего со сказками про волшебниц. Эти существа выдавят глаза из твоей черепушки, если ты вовремя не нажмешь на курок.
- Это ты еще не видел людей, на которых они накладывают пожирающие заклятия…- упиваясь своими знаниями, прогоготал другой участник отряда. – Эти несчастные жрут то, что им велено пока не лопаются, – он ухмыльнулся, приподнимая брови. – В буквальном смысле, малец.
- Если они так опасны, почему же вас так мало? - резонно заметил Эдвард, поежившись от рассказов своих провожатых.
Он никогда не думал о ведьмах. Они не занимали его мысли, не приходили в кошмарах и не представлялись перед взором при упоминании тьмы. Это было нечто эфемерное, что-то, о чем он слышал от няни, читающей ему сказки.
Тучи сгущались с каждым его шагом. Казалось, что они давят на самую макушку и когда, наконец, разразятся громом – снесут ему голову вспышкой молнии.
- А кто сказал, что нас мало?
Этот вопрос повис в воздухе, когда Эдвард увидел не меньше десяти таких же чернокрылых плащей, звякающих оружием и ухмыляющихся из-под шляп.
Он не получил инструктажа, которого ожидал услышать. Его буквально впихнули в руки двух коренастых типов, от которых на расстоянии веяло холодом и жестокостью. Лицо одного из них, покрывал жутковатый шрам, похожий на реку, изображенную на карте в кабинете отца. Шрам был ярко красным и четко очерченным, словно глубиной доставал до самого черепа. Он проходил от шеи до нижнего века правого глаза, едва задев его и обезобразив мужчину навсегда.
- Добро пожаловать, – лицо главы группы исказилось в подобие улыбки, отчего Эдварда пробил озноб, ведь улыбка так же была разорвана чудовищным увечьем, превращая человека в безобразного скомороха. – Нам велено взять восточную часть окрестностей. Ту, что находится за главной площадью, – он показал рукой в ту сторону, которую Эдвард любил посещать больше всего, заглядывая к Белле каждое утро. – И парень, - он глянул прямиком на Мейсена. – Никаких глупостей.
- Никаких глупостей, сэр, – отчеканил тот, окинув взглядом силуэт знакомой покосившейся лачуги.
* * *
Изабелла металась по кухне, поднимая легкий ветерок и загребая рукой все стоящие на подоконнике склянки. Не разбирая, что она делает, Белла закидывала в печь даже совсем невинные кухонные принадлежности, такие как соль или муку. В другой момент ее бы взволновало, что с таким трудом купленные продукты нашли свое применение в печи, причем не с точки зрения кулинарии. Рене, подхватывая одной рукой листы с записанными на них шепотками, бросала их в огонь, чередуясь с дочерью и опираясь другой рукой на расставленную на две стороны старую палку, служившую ей костылем.