Через несколько недель поняла Кристина, что старая Мария не обманула, и счастью ее не было предела. Да и Филипп радовался, жену беременную холил и лелеял.
В зимнюю ночь появился в семье рыбака сын, названный при крещении Жаном.
Мать и отец души не чаяли в сыночке, баловали и ублажали его, чего ни пожелает, сразу все исполняли, что ни попросит, все давали. А как же иначе? Единственный сын, свет в окошке, наследник.
И вырос Жан капризным, балованным и своенравным. Мать и отец у него на побегушках были, каждый каприз его исполняли. А он и пользовался добротой родительской, совсем извел их своими требованиями. Да и злым вырос Жан. Взрослым грубил, животных обижал, детей дразнил. Соседи только головами качали, жалели Филиппа и Кристину, советовали строгость в воспитании проявить, а то беды не оберешься с таким сыном.
Да разве любящие родители могут услышать советы других? Как бы там ни было, а сын для них все равно самый лучший.
Одно только расстраивало Кристину — слишком привередлив в еде был ее сыночек. Ел только все самое лучшее, самое свежее, самое вкусное, самое дорогое. И чем дальше, тем хуже. Вначале, когда Жан маленьким был, Кристина и Филипп только радовались хорошему аппетиту сына. А как подрос, да много ему еды стало нужно, завздыхали. Все заработки, полученные от продажи выловленной Филиппом рыбы, уходили на еду сыну. Ничего себе родители купить не могли. И обувь у Кристины прохудилась, а не купишь. И снасти рыболовные изломались, а не обновишь. И крыша в доме покосилась, а не отремонтируешь.
Решили Филипп и Кристина серьезно с сыном поговорить, объяснить ему, что надо бы и на другое деньги тратить, а не только на лакомства ему. Потом же и не рады были этому разговору. Покраснел Жан, кулаки сжал, ногой от злости топнул да как закричит в лицо отцу и матери:
— Ничего слышать не хочу! Раз произвели меня на свет, так и кормите вкусно!
Прикусил губу Филипп, Кристина руками всплеснула. Не ожидали они от любимого сына таких слов. А он не унимается.
— Да-да! — кричит. — Вы мои родители и обязаны покупать мне все самое лучшее! — А потом хитро глаза скосил и говорит: — Слышал я, что на базаре халва ореховая появилась. Хочу халвы ореховой!
Не выдержала Кристина и в сердцах крикнула:
— И почему ты у нас такой неблагодарный?! Не понимаешь, как родителям трудно?! Чтоб тебе не халву есть, а объедками до конца жизни питаться!
И только она выкрикнула эти слова, как по дому словно ветер пронесся, смахнув со стола вазу с цветами.
Глядят Филипп и Кристина, а на том месте, где только что их сын стоял, рыба об пол бьется, рот беззвучно открывает. Большая такая рыба, в полметра длиной, синевато-белого цвета, с темно-синими поперечными полосками вдоль тела.
Как увидела Кристина рыбу, пошатнулась, в голове ясно так прозвучал голос колдуньи Марии: «Никогда, ни при каких обстоятельствах не проклинай сына». Поняла Кристина, что исполнилось то предсказание, и упала без чувств.
Филипп же, недаром рыбаком был, знал, как с рыбами обращаться, схватил рыбу, выскочил из дома, добежал до берега и выпустил ее в море. Долго смотрел вслед уплывающей рыбе, а потом домой, к жене вернулся.
Привел ее в чувство и сообщил ей горестную весть:
— Нет у нас больше сына, Кристина. Превратился он в рыбу.
Зарыдала Кристина, завыла в голос, рассказала мужу о своем походе к Марии и о том, как предупреждала ее старуха, чтоб никогда не проклинала сына.
Недолго прожили после этого Филипп и Кристина, горе свело их в могилу.
А про рыбу ту люди рассказывают, что прибилась она к акуле и до сих пор рядом с ней плавает, объедками после нее питается.
Мадлен, закончив рассказ, улыбнулась:
— Вот такая грустная сказка. Расстроила я вас, наверное.
— Но это же всего лишь сказка, — помотала головой Келли, которой и вправду стало немного не по себе. — А что, такая рыба существует на самом деле?
— Да. Рыба-лоцман, — кивнула Мадлен. — Неужели вы про такую никогда не слышали?
— Нет. Странное имя у рыбы.
— Эта рыба действительно повсюду сопровождает акул. Отсюда и имя, наверное. Кстати, с этой рыбой вы можете познакомиться. Ведь у нас на борту имеется лоцман.
— Что вы сказали? — встрепенулась Келли.
— У нас на борту лоцман, — спокойно повторила Мадлен.
Но эти слова подействовали на Келли как удар грома посреди ясного неба.
— На борту лоцман, — словно в бреду, прошептала она.
Ведь именно эту фразу и означал семафорный флажок, оставленный графиней де Бюссе для Брендона в банковском сейфе!
На борту лоцман… Нет, это не совпадение.
— И где эта рыба? — Келли в возбуждении вскочила на ноги.
Мадлен удивленно смотрела на нее, не понимая, что привело пассажирку в такое волнение.
— Где?! — Келли схватила Мадлен за руку. — Я хочу ее увидеть!
— Ну что вы так разволновались. — Мадлен попыталась высвободить руку, но Келли намертво вцепилась в нее. — Оглянитесь и увидите.
Келли наконец-то отпустила руку Мадлен и медленно обернулась. На стене висело несколько картин. Келли их, конечно, видела и раньше, но никогда внимательно не рассматривала. Для нее они были просто гравюрами с изображением рыб.
— На той, что посередине, как раз и изображена рыба-лоцман, — подсказала Мадлен.
Келли приблизилась к картине, дотронулась до нее. Потом взялась двумя руками за раму и потянула к себе. Картина не поддалась.
— Напрасно стараетесь, — заметив ее попытку снять картину, сказала Мадлен. — Ничего не получится. Картина то ли приклеена к стене, то ли еще что. Но даже когда делали ремонт в столовой, рабочие не смогли снять картину.
— Да? — Келли, не поверив Мадлен, еще раз с силой дернула картину. — Но ее непременно нужно снять!
— Зачем? — Мадлен, склонив голову к плечу, рассматривала картину. — По-моему, ей тут самое место.
— Не в этом дело! — нетерпеливо воскликнула Келли. — Тут другое…
Она, оставив в покое картину, бросилась к двери, и услышала крик Мадлен:
— Куда же вы? Вы же не доели!
Но Келли не слушала ее, она спешила на камбуз, где в это время должен был находиться Брендон.
Но до камбуза она не добежала. Брендон вместе с Жаном стоял на палубе. Они о чем-то беседовали.
Наплевав на приличия, Келли подбежала к ним.
— Брендон! — задыхаясь от быстрого бега, воскликнула Келли. — Пошли быстрее! Там лоцман!
— О! А вы уже, оказывается, на «ты», — ухмыльнулся Жан, но, наткнувшись на взгляд Брендона, сразу примолк.
— Что случилось, Келли? — Брендон перевел взгляд на девушку.
— Пошли! — Келли схватила Брендона за руку. — Сам все увидишь!
Она чуть ли не силком дотащила его до столовой и, остановившись возле картины, сказала:
— Вот!
Несколько секунд Брендон смотрел на картину, потом перевел взгляд на Келли.
— Ты хотела показать мне картину? Так я на нее тысячу раз смотрел.
— Ты что, не понимаешь? — рассердилась Келли. — Ты смотрел, но ничего не видел! Ты хоть знаешь, что за рыба на ней нарисована?
— Конечно, знаю. Рыба-лоцман.
— Лоц-ман, — по слогам повторила Келли. — Ну, понял наконец?
Брендон помотал головой. Келли вздохнула, поражаясь его бестолковости.
— Что означал семафорный флажок, оставленный для тебя графиней?
— «У меня на борту лоцман», — тут же ответил Брендон.
— Так вот он, лоцман. На борту яхты.
Брендон внимательно посмотрел на картину.
— И ты хочешь сказать, что именно про эту картину хотела сказать графиня? — спросил он осторожно.
— Ну конечно, — заулыбалась Келли, радуясь, что Брендон ее понял.
Брендон отступил на несколько шагов, посмотрел на картину, сначала наклонив голову к одному плечу, потом к другому, пожал плечами.
— Ничего не понимаю. Ничего особенного в этой картине не вижу.