Клиническая картина позволяла врачам поставить печальный диагноз: инфаркт миокарда. И уже в 6.45 утра больную доставили в инфарктное отделение ближайшего кардиоцентра.
В тот же день в 19.05 больная умерла. Тело Руфины Нехорошевой перевезли в морг областной больницы для проведения патолого-анатомического исследования.
Наутро Илья с Иваном вместе с родственниками приехали в морг за телом матери. Но здесь убитых горем мужчин ждало, мягко говоря, неожиданное известие.
– Я предъявил старшей санитарке морга паспорт моей матери, – рассказал нам Илья, – а у нее буквально глаза на лоб полезли! Оказывается, тело матери забрали еще поздним вечером 23 сентября двое молодых людей и женщина, представившиеся ее детьми!
Позже, давая показания в прокуратуре, старшая санитарка морга Надежда Чернобай сказала, что, будучи слегка напуганной напором «родственников», она выдала тело без всяких документов. За скромное вознаграждение в триста рублей Надежда Чернобай помогла «детям» обрядить умершую. Когда все было кончено, «дети» Нехорошевой опустили тело в новый гроб, погрузили его в машину и увезли в неизвестном направлении.
Вторая загадка этой истории – странные телефонные звонки в кардиоцентр, поступавшие в течение тех нескольких часов, пока врачи пытались спасти жизнь Руфины. Неизвестная женщина, никак не представляясь, несколько раз интересовалась состоянием больной. Со стороны родни Нехорошева никто в этот промежуток времени в кардиоцентр не звонил!
И в ГУВД, и в прокуратуру, в администрацию области, к губернатору – всюду Нехорошевы обращались с одной только просьбой: помочь найти тело их покойной матери. Их принимали везде, выслушивали даже очень внимательно, удивлялись случившемуся, но помочь никто не смог. Все дело в том, что нет в Уголовном кодексе статьи о похищении трупа! А раз нет статьи – нет и преступления.
По этой причине прокурорские работники, рассмотрев заявление от пострадавшего Ильи Нехорошева, вынесли постановление… об отказе в возбуждении уголовного дела. Все по той же причине – нет такой статьи в УК.
Версий, согласно которым неизвестным людям понадобилось выкрасть из покойницкой труп, можно придумать не так уж много. Но в нашей редакции родилась такая.
Не так давно все СМИ писали о нашумевшем уголовном деле, случившемся в далеком Новосибирске, где из городского морга пропали 56 трупов и 4000 препаратов из частей человеческого головного мозга. Как было установлено новосибирской прокуратурой, и тела, и препараты были переправлены в Германию – некоему Гюнтеру фон Хагенсу, который известен на Западе как художник-авангардист, использующий трупы в своих анатомических выставках.
Может быть, похожая история случилась и у нас? Не попало ли тело матери Ильи в руки немецкого художника-авангардиста, из которого он, возможно, пожелает «создать» очередное произведение?
Но в любом случае, чем бы ни закончилось дело Ильи, мы будем следить за развитием событий. И обязательно сообщим нашим читателям о том, к какому завершению придет эта история…
Юлия Воробейчикова,наш спец. корр.Вот в эту статью, напечатанную в еженедельнике «С тобой» около недели назад, следователь Бугаец и тыкал сейчас своим тощим, поросшим редкими рыжими волосками пальцем.
– Ну и что? – спросила я скучным голосом. – У нашей газеты большой тираж, мало ли кому какие нравятся публикации!
Но Бугаец не угомонился и снова полез в карман. На свет божий появилась третья бумажка, на этот раз бережно уложенная в целлофановый пакетик – я знала, в таких следователи хранят вещественные доказательства. Мой собеседник аккуратненько извлек листочек за уголок и, словно драгоценную реликвию, с величайшей осторожностью показал мне его на расстоянии, не давая взять в руки:
«Если вы читаете это, значит, меня убили, – прочитала я, вне себя от удивления. – Посмотрите на фотографию: она все знает».
– Чего-чего?!
Бугаец повернул к себе записку и, иезуитски кося на меня одним глазиком, со смаком и раздельно повторил ее содержание.
– Бред какой-то…
– Бред это или нет, но убитый в своей смерти обвиняет именно вас…
– Тогда он действительно сумасшедший! Ну подумайте сами, зачем…
– Это как раз я и хочу от вас услышать. Чистосердечное признание, знаете ли, смягчает ви…
– Черт, это же сказка про белого бычка! – заорала я, вскакивая с места.
И с такой силой грохнула о стол своей сумкой, что с него посыпались на пол и, кажется, частично разбились многочисленные глиняные и фарфоровые безделушки: у наших редакционных мужчин была манера дарить женской половине по всяким праздникам миниатюрных слоников-собачек-ангелочков. Среди них были и милые моему сердцу вещицы, и мысль о том, что из-за этого дурака Бугайца я покалечила любимые фигурки, только подбавила масла в бушевавший во мне огонь:
– Алексей Федорович, я совершенно официально отказываюсь давать какие-либо показания на эту тему! Можете считать, что формально я воспользовалась пятьдесят первой статьей Конституции, но неофициально, как говорится – «между нами, девочками», примите к сведению следующее: я желаю свести дальнейшую возможность общения с вами до абсолютного минимума. И по очень простой причине: вы… вы недалекий человек!
Оставив Бугайца на месте – осмысливать услышанное, я толкнула дверь и так хлопнула ею, что фигуру Бугайца покрыла мелкая пыль осыпавшейся со стен известки.
* * *В коридоре я остановилась и посмотрела во двор сквозь давно не мытое стекло.
Под окнами редакции все еще стояли милицейские «канарейки» и прокурорская «Волга».
Все-таки лучше подождать, пока они отбудут восвояси.
Эти несколько минут проще всего было перекурить, что я и решила сделать. Курилка наша располагалась одним лестничным пролетом выше, и я взбежала по лестнице вверх, едва не столкнувшись по дороге лоб в лоб с какой-то дамой. Именно дамой – она словно сошла с обложки модного журнала, вот только совершенно непонятно, что такая фея может делать на нашей замызганной лестнице.
– Я вас задела или вы меня? – спросила я, на секунду отстранившись и окинув незнакомку взглядом, в котором, надо признаться, было мало дружелюбия.
Если кто-то предположит, что мой агрессивный тон был вызван вековой завистью дурнушки к красивой женщине, то он не слишком ошибется. Но я, по крайней мере, сама в этом честно признаюсь – да, это было именно так!
Передо мной стояла сногсшибательная баба, одетая в великолепный плащ от Porter Grey, который я совсем недавно видела в последнем модном каталоге. Лакированные пуговицы, широкие рукава в три четверти, практичный пояс и удобные петли на запонках – было в ее образе что-то одновременно и классическое, и спортивное. А осанка? «Полная элегантности и достоинства», как написала бы в заметке на светскую тему моя коллега Люська Овечкина. А прическа? Взглянув на роскошную медно-рыжую шевелюру, отливавшую всеми оттенками расплавленного золота, я чуть было не застонала от нового приступа зависти: есть же в мире женщины, которых огненный цвет волос не уродует, а красит!
Убивать таких надо, чтобы не портили другим настроения!
– Я вас задела или вы меня?
Неторопливым жестом, тонкой рукой, затянутой в длинную, до самого локтя, перчатку, она сняла темные очки и взглянула на меня странными глазами, в которых неуловимо сквозило что-то кошачье.
– Думаю, что ответ на этот вопрос на самом деле вас не слишком интересует, – произнесла она странно знакомым голосом с чуть заметно мурлыкающими интонациями. – Ведь на самом деле вы твердо уверены, что толкнула вас именно я – не так ли?
Так ли, так ли! Она и в самом деле сама была виновата – видела же, что я лечу вверх по ступеням, могла бы и посторониться! Да и сам этот вопрос – не косвенное ли признание своей виновности?
– Ну и что? – спросила я, невольно отступая на шаг.
– Да ровным счетом ничего, если, конечно, вы дадите мне пройти.