ботанной в рамках реализации плана учений "Лабиринт". ...видеофайл "выход-запись 0124" прилагается..." - Пить хочу! Петя потянулся к запотевшей банке с "кока-колой", извлечённой мамой из сумки-холодильника, но Алина погрозила ему пальцем и отвела его руку в сторону от призывно красневшей, покрытой не оттаявшим ещё инеем жестянки. - Кому сказала! Холодная! Простудиться хочешь? - Хочу! - упрямо стоял на своём пятилетний деспот. - Хочу простудиться! Хочу пить! Он открыл рот и показал язык. - Вот! Сухо. Вредина, дай попить! - Ты как с матерью разговариваешь?! - возмутилась Алина. - Борис, ты слышишь? Слышишь, как он с родителями разговаривает? Сидевший за рулём отец заметил меланхолично: - Не вообще с родителями, а конкретно с тобой. Машина спокойным, размеренным ходом ехала по чёрному, похожему на застывшую смоляную реку шоссе, протянувшемуся вдоль дикого пляжа на краю белой от полдневного жара аравийской пустыни. Бориса разморила жара, от которой едва спасал включённый на полную мощность кондиционер. Иногда Борис начинал клевать носом, с трудом удерживая себя от гибельного в дороге сна, и едва разбирал слова жены. И, даже разобрав, отвечал иногда невпопад. - Что? Ты так?! - пуще прежнего разозлилась Алина. - Так ты мне помогаешь ребёнка воспитывать? Сам уткнётся то в компьютер, то в газету, то вообще на месяц пропадёт, а возись тут с этим... Петя, подпрыгнув, вцепился-таки в банку с проворством мелкого, настырного хищника и радостно зашипел. Однако тут же получил увесистый шлепок от матери и, всхлипнув, обиженно забился в угол. - ...Оглоедом! - закончила фразу Алина. - А тебе и дела нет! - Я машину веду, - с прежней полусонной меланхолией ответил Борис. - Мне отвлекаться нельзя. - Тут других машин нет! - заявила Алина. И тут же опровергая её слова, из-за поворота, огибавшего насыпанный затяжными пустынными ветрами длинный бархан, выскочил серебристый "Лендкрузер" и, отчаянно сигналя, проскочил мимо их вильнувшего от неожиданности "Мерседеса". - Вот! - сказал Борис, вытирая со лба проступивший от волнения пот. - Видала, как тут ездят некоторые? Угробят ведь - в одно касание! - Па-а-п! - улучив момент, плаксиво затянул Петя. - А чего она мне ещё и пить не даёт? - Не она, а мама! - присоединился, наконец, к воспитательному процессу отец. И подрулил ближе к обочине. - Сейчас я найду место, - сообщил семье Борис, - мы остановимся и все дружно и спокойно попьём. Немного отдохнём и поедем дальше. - И нечего было в такую даль забираться, - добавила от себя Алина. - Городские пляжи ему, видите ли, не нравятся! Свой особняк с видом на набережную, так нет же - потащил ребёнка чёрт знает куда. Экзотика тут, видите ли! Верблюдов он не видел! - Теперь тебе и верблюды не нравятся, - тихо произнёс Борис, явно стараясь не втягиваться в спор с супругой. Он остановил машину на широкой обочине в месте, где дорога особенно близко подходила к морю. Выключил кондиционер. Заглушил двигатель и, с наслаждением потянувшись, сказал: - Всё! Отдыхаем десять минут. Вы пейте, можете даже перекусить, а папа погуляет у моря, подышит свежим воздухом... - Я ещё "пи-пи" хочу! - заявил Петя. - Мама, отведи ребёнка в тихое место, - посоветовал Алине супруг. - Он не должен это сделать на кожаные сиденья! Алина довольно резко схватила захныкавшего ребёнка за руку и, вытащив из машины, повела к морю. - А дверь кто будет закрывать? - спросил Борис. Жена ему не ответила. Тогда он сам, перегнувшись через сиденье, прикрыл дверь. Потом закрыл глаза и сидел так с полминуты, приходя в себя. "Нет подышать свежим морским воздухом. Очень свежим и очень морским! В сон тянет... Невозможно! Какие-то блики перед глазами, пелена. Словно сквозь туман едешь. Пойду, пойду гулять!" Минуты три он бродил вдоль берега моря, рассматривая выброшенные прибоем разноцветные ракушки. "Сотворит же природа! И жёлтые тут с коричневыми линиями, и даже вон оранжевая одна. И с красной каймой... Интересно, как так..." - Мы в машине будем! - крикнула ему Алина, возвращавшаяся с сыном после короткой прогулки. Борис быстро закивал в ответ. - Я скоро! И дай ему, наконец, попить! "...греется... сейчас" услышал он. Часть фразы ветер унёс в сторону. Борис посмотрел на часы. Три часа пополудни. Самое пекло. Он смочил руку, погладив волну, и приложил ладонь ко лбу. "Долго здесь стоять нельзя. Солнечный удар схвачу". И едва он повернулся, чтобы пойти к машине, как услышал мелодичную, протяжную трель звонка. Только один абонент в адресной книге его мобильного получил такую соловьиную мелодию. Только один... И его звонка Борис не ждал. "Куда торопится? Сначала Осипов должен отзвониться". Он вынул телефон из заднего кармана брюк, посмотрел на экран... "Точно, Гриша на проводе. Какого чёрта?" Нажал на кнопку приёма звонка и сухо ответил: - Слушаю. - А, слушаешь! - металлически зазвенев мембраной, взорвалась криком трубка. Выкрик был такой резкий, что Борис даже на мгновение отодвинул телефон подальше от уха и брезгливо поморщился. "Очередная истерика... Отдохнуть не даёт, зануда!" - Слушаешь, Боря?! Молодец. Тогда слушай внимательно. Это Сахновский! - Какой сюрприз! - Борис не скрывал сарказм и недовольство. - Давно, Григорий, тебя не слышал. Ты мне целую неделю не звонил. Я уже начал надеяться, что ты мне предоставишь возможность спокойно сделку подготовить... - Какую сделку? Сахновский явно сбавил обороты, и тон его был уже не таким агрессивным. И тем явственней в голосе его слышалось не беспокойство даже - паника. - Какую сделку? Это ты будешь спрашивать, Климович? До тебя новости не доходят! Ничего не знаешь! Боря забеспокоился. - А что я должен знать? Всё по плану... - Со вчерашнего дня нет никакого плана! - отрезал Сахновский. - И сделки нет! Осипова убрали... - Что? - переспросил Борис. - Его... Как это? - Как обычно в таких случаях, - почти спокойным голосом, в котором лишь едва слышался лёгкий отзвук недавней истерики, ответил Сахновский. - Свинцом в башку. Похитили портфель, мобильный, портмоне. - Ограбление? - с надеждой в голосе предположил Борис. - Чёрта с два! - снова взорвался Сахновский. - Климович, ты плохо соображать стал в последнее время. И не обижайся на правду! Плохо! Последняя вспышка гнева была совсем короткой. Сахновский замолчал, тяжело дыша в трубку. - Объясни всё спокойно, по порядку, - едва сдерживая раздражение, произнёс Борис. - Где его убрали? Как? Кто именно? - Я мало что знаю, - ответил Сахновский. - Сначала расследованием менты занимались, а сегодня все материалы у них забрали в ФСБ. У меня там есть информатор... Но фээсбешники явно не в курсе! Они сами понять не могут, ко мне обращались! Представляешь? Кто сработал - ни хрена понять не могу! Моя служба безопасности землю роет - никаких следов. Никаких! У нас же крыша до администрации президента растёт, мы бы раскопали всё, что можно. А тут - глухарь! Ни уголовник, ни менты, ни чекисты... Башка кругом идёт! - Как это случилось? - повторил вопрос Борис. - Когда? - Вчера... Сахновский захрипел и закашлял, подавившись слюной. От неожиданного хрипа его Борис невольно вздрогнул. И стало почему-то холодно. - Вчера его уложили. Он на переговоры приехал, встречался с Семенко, директором института. Должны были установить срок передачи документации. Там оригиналы уходили, не копии! Мы с чекистами всё согласовали, и их долю заложили... - Я помню, - тихим голосом откликнулся Борис. - Продолжай, Гриша, не уходи в сторону. - В институте его и отследили, - срывающимся голосом продолжал Сахновский. - И как отследили! Едва от директора вышел... Вместе с телохранителем! Там ещё какой-то свидетель есть, да он ничего вспомнить не может. Его так башкой об пол приложили, что всё из головы вылетело. - Следили, стало быть, - прошептал Борис. - Следили! - охотно подхватил Сахновский. - Шаг за шагом вели. И убрали именно в институте! Чтобы директора запугать и замазать. У Семенко с сердцем плохо, в больницу лёг. В несознанку ушёл, от всего отказывается. Никакой сделки, дескать! Ничего не знаю! Боря, родной... Сахновский всхлипнул. "Когда это я тебе родным стал?" удивлённо подумал Климович. - ...Нас же отстреливают! Это же охота, Боря! "Типун тебе!.." - Успокойся ты, - сказал Борис. - Хватит паниковать! На нас охотиться - себе дороже. В этой сделке такие люди засвечены... - Плевать они хотели на людей! - прервал его Сахновский. - Если они на это пошли, то не боятся они ни нас, ни чекистов, ни Игоря из администрации. Никого! У них свои хозяева. И, главное... Кто они?! Откуда вылезли? И, мгновенно меняя тему, тут же спросил: - Боря, где ты? Ты не в Европе ведь, правда? "Ах ты, зараза!" возмутился Борис. Мысленно, конечно. Он-то прекрасно понимал, по какой причине Сахновский задаёт такие провокационные вопросы. - В хорошем, тёплом месте, - ответил Климович. - Мы ведь не только в России дорогу перебежали, - обеспокоенным тоном продолжал Сахновский. - Покупатели... они ведь и Штатам поперёк горла стоят. - Якуб сказал - хорошие люди, - уверенно произнёс Борис. - Провокатор он, твой Якуб! - опять завёлся Сахновский. - Может, он на американцев работает? Или на двух хозяев сразу? Или от нас захотел избавиться, потому и втянул в эту стрёмную сделку?! Твои хорошие люди в горах сидят, их венесуэльская полиция с фонарями ищет! А кто в Боготе такие сделки отслеживает?