Раньше я действительно ненавидел мыть посуду, но сейчас, похоже, это единственное, что я могу сделать, чтобы не наломать еще больше дров. Я продолжаю думать, что хуже уже быть не может, но планка продолжает опускаться, и слишком часто — из-за моей собственной семьи.
Конечно, мама находит меня сразу после ужина, появляясь в дверях кухни, когда я наполовину справился со своим заданием.
Я скрежещу зубами, потому что просто хотел бы игнорировать ее до конца сегодняшнего вечера, а, может быть, и завтра тоже. Вместо этого я смотрю на нее, сжимая челюсти и стараясь придумать, что я вообще могу ей сказать.
— Ты не имела права рассказывать Элизе о моем кольце.
— Значит, ты ей не сказал, — замечает моя мама, как будто она уже все выяснила, и я сопротивляюсь сильному желанию закатить глаза. Нет, я не сказал своей бывшей жене, что сохранил оба наших обручальных кольца из сентиментальности. Интересно, подняла бы мама эту тему, если бы знала, кем на самом деле была Элиза?
Я чувствую, как у меня встают дыбом волосы, когда замечаю в окне растущую луну, бледно-голубую ранним вечером, постепенно приближающуюся к полнолунию. Ее влияние на нашу кровь — последнее, что сейчас нужно.
В этом разговоре есть что-то отталкивающее, что-то почти физически тошнотворное. Мы уже ссорились раньше, с участием отца и без него, сотни раз. С тех пор, как я встретил Элизу и был достаточно наивен, чтобы рассказать маме о девушке, в которую был влюблен.
— Я просто не думаю, что это разумно — проводить с ней так много времени. Она занята подготовкой к свадьбе, а ты… — она замолкает, но я чувствую, что знаю следующие слова наизусть. Они высечены у меня на груди. — Тебе не стоит связываться с ней, Шон.
— Она… — я прикусываю язык, прежде чем успеваю закончить предложение. Она больше не моя жена.
Мои когти вонзаются в мыльную губку, зажатую в кулаке. Гнев разливается по венам, я чувствую, как трансформация угрожает разрушить мою рациональность лихорадочной, грубой, безудержной яростью.
Я отступаю, выключаю воду в раковине, отставляю в сторону недомытую посуду и делаю долгий, глубокий вдох через нос.
Но он не успокаивает настолько, как мне бы хотелось.
— Я не могу справиться с этим прямо сейчас, — говорю я маме, ожидая сопротивления. — Я отложу это на завтра, хорошо?
— Шон, нам нужно поговорить…
— Я, черт возьми, не в состоянии сейчас вести разумный разговор, — рычу я, не в силах сдержаться, каждый мой нерв словно натянутый провод.
У меня разрывается сердце, когда я вижу неподдельное удивление на ее лице. За все наши ссоры я так редко кричал на собственную мать.
— Мне нужна передышка. Завтра, хорошо?
Она смотрит в окно и медленно кивает. С этими словами я покидаю комнату, дом, участок.
Еще слишком ранний вечер, чтобы перекидываться, но я чувствую потребность пробежаться по лесу и выплеснуть тревожную, злую энергию, бурлящую в венах. Если я смертельно устану, по крайней мере, я не натворю еще большего дерьма. Я надеюсь.
В Мистик Фоллс одичавший волк, и я в ужасе, что это могу быть я.
Я не знаю наверняка, что то, что осталось от того оленя за баром, — дело клыков моего волка, но я не могу исключать этого. Каждую ночь, ближе к полнолунию, я немного больше теряю себя, и не всегда помню, почему мне приходится выковыривать из зубов маленькие клочки шерсти.
На моей памяти был один раз, когда наш отец убил койота незадолго до полнолуния. В тот период с ним было довольно неприятно находиться рядом из-за некоторых проблем с пивоварней, о которых он переживал.
Как бы я ни был рад, что он умер, какая-то часть меня хотела бы, чтобы он был здесь, чтобы я мог задать ему вопросы об этом. Но более мудрая часть меня знает, что я никогда по-настоящему не мог ни о чем его спросить.
На прошлой неделе контролировать моего волка становилось сложнее, чем обычно бывало ближе к полнолунию. Аконитового эля было недостаточно, чтобы держать его под контролем с тех пор, как я приехал сюда. Привычный способ просто бегать, пока я не становился слишком измотан, чтобы делать что-либо, кроме как рухнуть в постель, тоже не помогал.
Возможно, это потому, что я избегал поиска своей пары. Есть несколько вещей, которые могут сделать волка диким: потеря своей стаи и разлука с парой. Что ж, я некоторое время жил без стаи, так что это не может быть причиной.
Я не знаю, с чего начать поиски пары. Я мог бы попробовать пойти по запаху, но сначала мне нужно его уловить. Хотя мой узел, возможно, и является главным доказательством того, что она находится в Мистик Фоллс прямо сейчас, это не совсем то, с чем я могу отправиться на поиски.