Он делает паузу только для того, чтобы попробовать влагу на своих пальцах.
Прилив возбуждения заставляет мои бедра дернуться. Я ненавижу, что он помнит, как меня возбудить, но в то же время есть что-то в том, что мое тело знают и помнят так хорошо, и это обнажает меня и не дает возможности скрыть свои чувства. И я хочу растаять в его объятиях и отдаться всему этому.
— Боже, Элиза. Ты не представляешь, что ты со мной делаешь, — вздыхает он, в его голосе слышится хрипотца. — Думаю, мне снились сны о том, как ты пахнешь.
Мое сердце бешено колотится в груди. Глубина этого заявления в равной степени пугает и возбуждает. Может быть, потому, что мне тоже снился этот сон о нем.
Он никогда раньше не пытался съесть меня, ну то есть реально съесть. И на краю сознания существует беспокойство, что он это сделает, что сила, с которой он движется, такая же, как у волка. Он мог легко разорвать меня, и предпочел просто прикоснуться, но я хочу знать, какова эта сила на ощупь.
— Я хочу, чтобы твои пальцы были во мне, — выдыхаю я, чувствуя, как мое тело откликается.
— Я не могу, — стонет он, и я ощущаю легкое прикосновение чего-то острого, но хорошо обработанного к моей коже. Я слишком отвлечена его ртом на своей шее, чтобы понять, ногти это или когти.
— Тогда твой язык, — говорю я, и он замирает. — Разве ты не скучаешь по моему вкусу?
Слова слишком смелые для меня, и на секунду я жалею, что произнесла их вслух. Но зверь из леса не сделал ничего, кроме как полизал мою пизду, и если это был он, я думаю, в этом есть достаточный смысл для меня.
Он не отвечает, но его глаза по-прежнему устремлены на меня.
Несколько мучительных секунд я думаю, что он откажется, как и прошлой ночью, но затем я вижу, как остатки решимости в его глазах исчезают.
Он подхватывает меня руками под колени, подтягивает мои бедра к краю стойки. Я вскрикиваю от удивления, потому что не думаю, что когда-либо раньше чувствовала, как он вот так бросает меня.
Он начинает медленно и благоговейно, тепло его дыхания окутывает мою жаждущую киску. Он делает глубокий вдох, за которым следует стон. Я думала, что на мне шорты, но после того, как прошлой ночью он порвал мое нижнее белье, есть большая вероятность, что теперь они выглядят, как ужасная джинсовая юбка.
Я извиваюсь в его железной хватке на моих лодыжках, которая удерживает ноги раздвинутыми, когда он раздвигает меня своим языком.
— Шон, — выдыхаю я, мои бедра выгибаются навстречу его рту, когда он погружает язык глубоко в мое лоно. От всего этого я забываю, что собиралась сказать, кроме, — О боже, продолжай вот так.
Каждое движение его языка, от которого я чувствую все больше удовольствие и напряжение нарастают глубоко внутри меня. Жар распространяется по моему телу, и я чувствую покалывание до лопаток.
После нескольких мучительно медленных движений по влагалищу он находит клитор и сосредотачивается на нем, и мое тело предательски близко к оргазму, раньше чем я получу достаточно удовольствия от процесса.
Это слишком, это слишком сильно.
Я прикусываю губу, чтобы сдержать крик, хватаю его за волосы и прижимаюсь к его лицу, наслаждаясь каждым жадным движением, который он дает мне, проживая свой кульминационный момент.
— Скажи мне, что ты скучала по этому, — рычит он с мрачной ноткой ревности, прежде чем сильно провести языком по моим сверхчувствительным нервам, каждое дополнительное поглаживание заставляет меня стонать. — Скажи мне, что ты думала об этом, когда другие пытались доставить тебе удовольствие.
Возможно, мне следует ударить его за то, что он просто предположил, что я не смогу найти хорошего секса ни с кем после него, и я думаю сказать ему об этом, когда его язык снова погружается глубоко в меня, неудовлетворенный. Я стону в ответ, приподнимая бедра, чтобы уклониться от интенсивности удовольствия.
— Тебе не нужно соревноваться с парнями, с которыми я рассталась, — я тяжело дышу, мое тело дрожит после оргазма, — но так и было. Я думала о тебе каждый раз.
Его руки сильно впиваются в мои бедра, подстегиваемые собственническим порывом, что-то более острое и мощное, чем его ногти, впивается в мою кожу. Я замечаю, как шерсть начинает покрывать его руку, всего на секунду, прежде чем он снова беспощадно сосредотачивается на клиторе, и моя голова непроизвольно откидывается назад со вздохом.
Внезапно ощущение его языка немного отличается от того, к которому я привыкла, другая текстура, более грубая, горячая, более ненасытная по отношению к моей киске. Каждое движение по моим складочкам, достигающее клитора, заставляет меня молить о большем. Мои руки запутываются в его волосах, как будто я цепляюсь за саму жизнь. Он всегда знал, как доставить мне удовольствие, но я понятия не имела, как сильно он сдерживался.