Оказалось, Симонян говорит Моисееву:
– Игорь Александрович, как у вас все отлажено, все отработано – каких же трудов все это вам стоит?!
А тот в ответ:
– Что вы, Никита Палыч, а я, наоборот, своим говорю, ругаю их: «Вы, беременные коровы! Посмотрите на футболистов – сейчас снег, грязь, а они идут и пашут. Их бьют, толкают, колотят, в отличие от вас, а как они дело свое делают, какие голы забивают!»
Уходя в «Арарат», Симонян в Тарасовке накрыл стол команде. Без спиртного, естественно. Попрощались все очень по-доброму. И спартаковцы за «Арарат» в следующем сезоне здорово «прибаливали», и когда ереванцы выиграли чемпионат, мы все его поздравили. И телеграммой, и потом лично.
А вот о Гуляеве ничего доброго вспомнить не могу. Мы не раз спрашивали Старостина – ну как он может такого ограниченного, откровенно говоря, человека в «Спартаке» держать. А Николай Петрович отвечал:
– Зато он – ух! Как мул – упрется, обязательно добьется своего и сделает результат.
Николай Алексеевич, на футбольном сленге говоря, фартовый был. Везло ему просто. У Качалина работал вторым – Олимпиаду в 1956-м выиграли. В «Спартаке» 1950-х ему с поколением фантастически повезло, их и тренировать особо не надо было. Я пришел в команду и в 1966-м видел собственными глазами. Да что видел – сам участвовал! Мы с Гуляевым такие игры вытягивали! По всем статьям проигрываем, соперник все штанги обстучал, одна наша контратака, хлоп – и 1:0. Везунчик!
В конце 1966-го едем в поезде из Вены, проиграли в еврокубке. Это был один из тех редких случаев, когда при Гуляеве не повезло. В Москве 0:0 сыграли, на выезде – 0:1. А у меня моментище был просто чумовой. Не то чтобы очень простой – надо было пробить с лета. Но не на силу, а на исполнение. А я всю злость вложил и как в штангу дал!
И вот в поезде едем мы и обсуждаем игру с комментатором Владиславом Семеновым. Он говорит:
– Ну как же ты в том эпизоде не забил? Ладно молодые ребята, но ты-то – такой мастер, игрок сборной!
А я отшучиваюсь:
– Владислав, представляешь, а если бы я забил? Мы бы дальше прошли, и тренера бы оставили. А так не забил – и его снимут.
Он мне всячески дает понять: замолчи, мол. Я выглянул из купе, а Гуляев стоял прямо у дверей и весь разговор слышал. Чувства юмора у Николая Алексеевича не было, и не думаю, что он это расценил как шутку. Тем более что вскоре как раз произошла его отставка, когда было сказано: «Лучше потерять одного тренера, чем шесть игроков основного состава».
Но все-таки наши пути с Гуляевым в «Спартаке» еще пересеклись, и именно из-за него я закончил карьеру. В 1975-м он меня совсем не ставил – я всего восемь игр провел, хотя в предыдущем сезоне играл стабильно. Сам я проситься и ныть не собирался – не мой стиль. Только ребятам говорил:
– Ну что же это – неужели я хуже Букиевских, которых он ставит?
И в конце концов пришел к Старостину:
– С меня хватит. Ухожу.
Тем более что с 1 сентября того года планировалось открыть ВШТ. Николай Петрович ответил:
– Ну смотри. Главное, чтобы ты был устроен.
А в Высшей школе тренеров сохраняли зарплату – конечно, без премиальных, то есть 260 рублей. Правда, открыли ее только в апреле следующего года, но наряду с Прокопенко, Садыриным, Федотовым, Малофеевым я стал одним из первых ее выпускников.
А Старостина в конце 1975-го убрали, меня в команде уже не было, так что об этом ничего рассказать не могу. Жаль только, не знал, что совсем ненамного от рекорда Нетто по числу проведенных за «Спартак» матчей не дотягиваю, тогда бы остался и доиграл сезон, а не ушел посередине. Я даже не в курсе был. В ту пору был всего один статистик – Константин Есенин, но он не подсказал. С другой стороны, хотя бы 1976-й с вылетом из высшей лиги на мне не «висит».
Если мы уж заговорили о тренерах, то у Крутикова и не могло получиться. Истинные старые спартаковцы либо перешли в тренерский штаб, как Гиля Хусаинов, либо доигрывали, либо их и не было уже. Того же Осянина Крутиков центральным защитником поставил, но его скорость-то давно ушла. А о Гиле болельщикам только и оставалось, что вспоминать с ностальгией. Как его любили! Во-первых, маленьких всегда любят. Во-вторых, он «пахал» по-настоящему. В-третьих, забивал очень важные мячи. И в 1960-х спартаковский болельщик, наверное, никого не любил больше, чем его.
А тут талантами уровня Хусаинова уже не пахло. Разве что Ловчев, у которого и со скоростью, и с самоотдачей все по-прежнему было в порядке. Но Крутиков набрал в команду какую-то провинцию из первой или второй лиг. Думал, наверное, что сможет их подготовить, сделать из них игроков сборной. Но в большинстве своем это было не то. А игрок он когда-то действительно был замечательный. Чемпион Европы все-таки.