Почему назначили именно его, не знаю. Это не мы решали – горком партии. А Крутиков был членом КПСС. Я же в партию никогда не вступал. Не было желания.
Сейчас на встречах или турнирах ветеранов здороваемся, общаемся. Ну, вылетел «Спартак» с ним, ну, не вышло у него как у тренера. Теперь, спустя столько лет, не разговаривать с человеком из-за этого, что ли? Хотя мне не нравилось, что он еще в бытность игроком вел кампанию против Старостина, испытывал к нему какую-то неприязнь. И на 1976-й это тоже перенеслось.
Коль скоро мы говорим о тренерах «Спартака», то не раз в своей жизни уже после окончания карьеры я пересекался с Олегом Романцевым. Сначала во второй сборной СССР, которую мне по какому-то невероятному стечению обстоятельств доверили возглавить. Говорил Симоняну и Валентину Николаеву, чтобы даже не дергались, потому что я беспартийный и разведенный, а с такими «вводными» – без шансов. Но каким-то образом они меня все-таки «пробили».
И Романцев был у меня капитаном второй сборной. На моих глазах, во время турне по Америке, он заработал травму, которая положила начало его многолетним бедам со спиной. Минуты за две до конца игры – никого рядом не было! – он, видимо, просто оступился, и произошло смещение позвонков.
Увезли на «Скорой», и когда мы приехали в больницу, Олег лежал на доске без движения – и так до конца поездки. И после каждой игры я привозил ему туда премиальные – 500 долларов, как и всем. Романцев сначала не хотел брать, потому что, дескать, не играл. Но я сказал:
– Ты член коллектива, и если бы не сломался, играл бы обязательно.
Только тогда он взял деньги. Может, с тех пор – а было это в 1979 году – у нас сложились теплые отношения.
В 1996-м я поехал в штабе Романцева на чемпионат Европы в Англию, причем получилось это абсолютно случайно. Им в делегацию переводчиком назначили какого-то корреспондента, но он подхватил серьезное воспаление легких. А я оказался рядом и попросил Иваныча меня взять.
– Да с удовольствием! – согласился он.
В клуб Олег Иванович до поры меня не приглашал, но я бы и не пошел. Поскольку работал в то время в итальянской рекламной фирме – так распорядилась судьба. И зарабатывал там две тысячи долларов в месяц – в начале девяностых это были фантастические деньги. В Спорткомитете получал двести, и когда пришел к Колоскову и Тукманову писать заявление об уходе, они меня обняли и расцеловали, узнав, какая у меня будет зарплата.
А уже в 2001-м произошла довольно странная история. Неожиданно позвонил Романцев. Они заканчивали сезон матчем Лиги чемпионов во Франции с «Лионом». Олег сказал, что хочет пригласить меня в тренерский штаб, и я с радостью ответил согласием. Отдал трудовую книжку, оформился, работаю помощником, никаких претензий нет.
Вдруг однажды звонит Шикунов и просит зайти в клуб – меня и Юру Дарвина, тренировавшего вратарей. Заходим, а он говорит:
– Ребята, принято решение освободить вас из команды.
– Иваныч знает об этом? – спрашиваю.
Шикунов ответил – да, мол, знает. И я тут же написал заявление по собственному желанию. Словом, как неожиданно меня в «Спартак» взяли, так же неожиданно через девять месяцев и освободили.
Почему – не знаю. С Романцевым потом долго не мог пересечься, а когда состыковались, он сказал, что это и для него оказалось неожиданностью. Стало понятно, что кто-то выше там решает подобные вещи, от него уже не все зависит.
Считаю, хорошо, что он помогал Карпину в роли тренера-консультанта. Тренер же не семи пядей во лбу, всего не увидит. А такой опытный человек, как Олег, незамыленным взглядом разглядит и объяснит. Мы с Романцевым всегда рады встрече. Последний раз, увидевшись, обнялись и расцеловались. У нас очень добрые отношения. Кстати, еще при Романцеве клуб мне положил пенсию – 5800 рублей.
Сейчас футбол, конечно, совсем другой – и атмосфера вокруг него тоже. Помню, в 1962-м весь двор провожал меня на домашний матч с киевским «Динамо». И советовали они мне… «убить» Лобановского. Даже результат им был неважен – только «убей» этого рыжего гада! И я, заведенный такими напутствиями, уже на пятой минуте «ошпарил» его прилично.
Больше, правда, каких-то особо жестких столкновений не было – он понял, что от меня лучше держаться подальше. Когда они улетали, я подошел к нему и признался в дворовом напутствии. Он только рукой махнул:
– Да брось ты, ничего страшного.
И мы пожали друг другу руки. Потому что грязно, сзади я никогда не бил.
Вообще, меня ребята со двора на все сборы провожали и говорили:
– Попробуй только зазнайся! Мы тебе таких навешаем, если нос задерешь или играть за «Спартак» плохо будешь!