Но в следующем, 1972 году команда начала чемпионат плохо, и я сам, почувствовав, что надо мной сгущаются тучи, решил уйти. Вообще всегда предпочитал предпринимать подобные шаги до того, пока меня о них просили. А то, что тучи сгущались, всегда незримо ощущалось – особенно со стороны профсоюзов. К тому же уже неоднократно звали работать в «Арарат» – и я решился. Чемпионом в Ереване на следующий год стал, но в «Спартак» как тренер уже не вернулся…
Никогда об этом не жалел. Потому что время все-таки берет свое. Поработал еще в «Арарате», сборной СССР, «Черноморце» – и закончил тренировать. Одесса, как и Ереван, навсегда осталась в моем сердце. Это особый город, особые люди.
Кстати, в восьмидесятых и девяностых годах одесситы ехали в «Спартак» даже охотнее, чем в киевское «Динамо», – Пасулько, Перепаденко, Цымбаларь, Никифоров, Парфенов… В этом большая заслуга моего помощника, а потом многолетнего главного тренера «Черноморца» Виктора Прокопенко, которого я всегда глубоко уважал как профессионала и любил как человека. Он был уникальной личностью с истинно одесским юмором. И футбол он всегда проповедовал игровой, а не силовой. Потому футболисты в «Спартак» от него и переходили.
Правда, в 1976-м, вернуться предлагали. Но к тому времени из «Спартака» уволили Старостина, и я не счел возможным идти в команду, где нет Николая Петровича. А может, меня тогда еще и устраивала работа в Управлении футбола.
В итоге команду возглавил Крутиков, и, помню, у меня с ним чуть раньше, когда Старостин еще работал, был разговор.
– Первое, что надо сделать, – убрать Старостина, – сказал Крутиков.
– Анатолий, ну как же так?! – удивился я
На этой почве, когда Крутиков стал тренером, у них с Николаем Петровичем отношения не сложились. А вот почему он так не хотел видеть Деда рядом с собой – честно говоря, не знаю. Но результат известен – «Спартак» единственный раз в истории вылетел из высшей лиги. Хотя надо признать, что красно-белым помогли вылететь и общие усилия некоторых команд во главе с «Торпедо», «сгонявших» нужные им результаты.
Приход Бескова стал для меня в какой-то степени сюрпризом. Все-таки спартаковцы во главе команды – это было в традициях «Спартака». И Николай Петрович потом не раз говорил, что Константина Ивановича все равно не переделаешь и он остался бело-голубым.
Но сделал он для возрождения команды, конечно, очень много. Мы периодически общались, и когда обменивались мнениями по футбольным вопросам, Бесков не раз говорил: «Ну, у нас с тобой полное взаимопонимание!» И это было неудивительно, поскольку его концепция по всем параметрам подошла «Спартаку». Видение футбола Бесковым – комбинационное, эстетическое, зрелищное – полностью совпало с тем, чего хотели болельщики. И за эту постановку игры на много лет вперед «Спартак» должен быть ему благодарен.
Однако в Бескове мне не нравилась его подозрительность. К примеру, он до конца жизни был убежден, что в ташкентском «золотом» матче 1970 года ЦСКА – «Динамо» Маслов и Аничкин продали игру. Но я в это не верю – как и в то, что Романцев «сдал» игру Минску, за что, по слухам, Константин Иванович его в 1982-м из команды и убрал.
Бесков был диктатором. Как и годы спустя Олег Романцев. А такой метод управления я никогда не одобрял. «Спартак» – не тот клуб, где должна быть диктатура. Тренерское искусство Романцева при этом не вызывало сомнений. К тому же «Спартак» в начале девяностых лучше всех воспользовался развалом Союза, пригласив лучших игроков из разных республик, в первую очередь, Украины – Онопко из Донецка, Цымбаларя и Никифорова из Одессы, – а также Пятницкого из Ташкента.
Однако то, что творилось вокруг команды, было неприятно. Когда Николая Петровича пересадили с иномарки на «Жигули», мы, ветераны, восприняли это как нонсенс. Просто не укладывалось в сознании. Как и вообще отношение к спартаковцам старших поколений. Личного контакта в ту пору с Романцевым не было никакого. Я вот не приезжал в Тарасовку около тридцати лет, включая весь период его управления клубом. И это было очень горько.
Беда заключалась в том, что ветеранами Олег Иванович считал только свое поколение, 70–80-х. А вот наше, которое выиграло кроме всего прочего олимпийское золото и Кубок Европы, было, что называется, побоку. Правда, потом ему вроде бы доказали, что так нельзя.
Меня часто спрашивают – каково ощущать себя лучшим бомбардиром в истории «Спартака». Да я об этом и не думаю! Жизнь продолжается, и я стараюсь смотреть в завтра, а не оглядываться на вчера. Хотя, когда интересуются – с удовольствием вспоминаю. А еще спрашивают – какой из своих голов считаю лучшим за карьеру. Но хороши все мячи, которые пересекают линию ворот! Наиболее памятен один гол, его еще крутили в хронике, в полуфинале Кубка с «Зенитом» на стадионе «Динамо». Я обыграл двоих или троих с левой стороны и пробил в «девятку».