В порядке юмора могу вспомнить один мяч, который я закатил в кубковой встрече – уже не вспомню, с какой командой. Мне тренер Владимир Горохов сказал, что я забил позорнейший гол – мяч еле пересек линию ворот. Я спросил:
– Владимир Иванович, а его не засчитали?
– Засчитали, – сдал он назад. – Но тем не менее…
Конечно, все голы ценные. Помню, забил три «Зениту» – все мячи в верхних углах, а мы проиграли 3:4. Так что радости после игры было немного.
А вот быть пенальтистом – это особая профессия. Я за свою футбольную карьеру всего два раза подходил к одиннадцатиметровой отметке – один раз, еще будучи игроком «Крыльев Советов», не забил в ворота армейцев, а второй, уже спартаковцем, – забил Леониду Иванову в ворота «Зенита». Как сейчас помню – в западные ворота стадиона «Динамо».
Пенальти – это не мое. Парадоксально, но, имея голевую ситуацию в игровое время, чувствовал яростную уверенность, что сейчас забью. Как однажды написал выдающийся журналист Лев Филатов: «Он бил нечасто, но забивал чаще других». Это про меня! Бил только тогда, когда мяч был готов для удара. А при пенальти, когда ты остаешься один на один с вратарем и трибунами, такой уверенности у меня не было.
И я никогда специально не падал, чтобы заработать пенальти. Даже не знал, что это такое. Нас сбивали, порой нещадно. Был такой футболист Евгений Рогов, очень грубый игрок. Однажды он в одном матче вывел из строя троих спартаковцев. Я на высокой скорости рвался к воротам «Локомотива», и он нещадно меня подкосил.
– Что ты творишь, мог мне ноги сломать! – поднявшись, закричал я на него.
– Ты же один на один выходил, – спокойно парировал Рогов.
Вот и все.
Спартак – имя гладиатора, который боролся и отдал жизнь за свою свободу. Свобода – как раз то, с чем ассоциировался наш «Спартак». От этого, думаю, и родилась любовь к нему простых людей, и именно в этом я вижу причину популярности «Спартака» и его феномен.
Владимир Маслаченко
«Для Николая Петровича “Спартак” был маленьким свечным заводиком»
Он влетел в студию за минуту до эфира – как всегда, с ослепительной улыбкой. Вознамерился было снять с шеи стильный шелковый шарфик, но ведущий, Георгий Черданцев, взмолился: «Владимир Никитович, оставайтесь в нем!» А Маслаченко только того и надо было. И выпуск ток-шоу «90 минут» превратился в театр одного актера, и после такого спектакля мы расходились в потрясающем расположении духа. Как, собственно, и всегда после общения с этим человеком.
Его участие в той программе не планировалось. Но в свои семьдесят четыре маэстро был безотказен, и когда его, едва завершившего запись авторской программы «Маслаченко плюс», попросили заменить в студии «90 минут» приболевшего Сергея Юрана, он легко согласился поработать еще полтора часа. И тут же в прямом эфире сделал оговорочку (подозреваю, не случайную): «Только что в программе “Маслак плюс”… Ой, простите…» Мы упивались Маслаченко, тщетно пытаясь ему соответствовать.
Это было всего за месяц до его смерти.
Владимир Никитович обладал удивительным даром – любой шуткой, репликой, да одним своим видом создать у окружающих хорошее настроение. Видя его, никогда не ворчавшего, не жаловавшегося на жизнь и не проявлявшего иных стариковских наклонностей, хотелось думать, что не возраст управляет человеком, а человек – возрастом. А как иначе, если почти в семьдесят пять он катается на горных лыжах, рулит яхтой, работает, сколько и молодым не снилось?
Уже в детстве Маслаченко, заходя в мой дом через экран черно-белого телевизора, стал для меня родным человеком. Не потому что я, мальчишка, болел за «Спартак», а Владимир Никитович когда-то защищал его ворота. И не оттого, что, как выразился Маслаченко в нашей беседе для «Спартаковских исповедей», у него, когда он комментирует «Спартак», «уши торчат все равно, куда их ни засовывай».
Кстати, когда к 90-летию со дня рождения Маслаченко мы делали интервью с его внучкой Юлией, ставшей ведущей «Матч ТВ», она вспоминала: «У нас на даче даже на фасаде была выложена из кирпича эмблема “Спартака“ – чтобы вы понимали, насколько все было серьезно. Он сделал это, когда строил эту дачу. Того, что он спартаковец, дедушка не стеснялся».
Владимир Никитович стал для меня родным потому, что для советского телевидения у него были беспрецедентно теплые, непосредственные, живые слова, интонации, юмор. Маслаченко рассказывал о футболе не по-советски – по-человечески. Недаром он оказался едва ли не единственным из заметных футбольных комментаторов Союза, кто стал в полной мере востребованным и в новое время. Со всеми своими фирменными, неподражаемыми присказками: «Будьте любезны!», «Вот дьявол!» и многими, многими другими…