Рядом с тем поселком в Кривом Роге, где я жил, находился стадион «Строитель», а до «Спартака» надо было ехать на трамвае. Зато там были интереснейшие для мальчишки водные пространства – одна река, вторая, а между ними какой-то затопленный рудник, глубину которого никто даже и не знал. До и после тренировок мы с дружками бесконечно прыгали в воду с крутых берегов, со скальных участков высотой метров десять-пятнадцать. Полеты были такие – дух захватывало.
В общем, любил я это место – и полюбил название «Спартак». Тогда ведь, после войны, началась эра великих «Динамо» и ЦДКА. И когда тебя спрашивали, за кого ты болеешь, то добавляли:
– За ЦДКА или за «Динамо»?
Я отвечал:
– За «Спартак»!
И на меня смотрели как на свалившегося с Луны.
А я и не знал, что такое московский «Спартак»! У нас там было только радио, Вадим Синявский. Но вырос я на стадионе «Спартак» и усвоил, что болеть можно только за него. И командой моей первой, естественно, стал «Спартак» криворожский.
Потом был днепропетровский «Металлург». И я уже оттуда мог перейти прямо в «Спартак». Тогда бы моя карьера наверняка ограничилась только двумя клубами. А было так. В 1954 году «Металлург» неожиданно для всех вышел в полуфинал Кубка СССР. Я, восемнадцатилетний, отыграл в основном составе все матчи с 1/128 финала. И перед полуфиналом, который проходил осенью в Москве, нас поселили не где-нибудь, а в Тарасовке! Только не там, где жил «Спартак», в деревянной гостинице, а на другой стороне, где были финские домики.
Там было очень холодно, мы на одном матраце спали, другим укрывались. Тренировались на том же поле, что и «Спартак», сразу после него. Хоть и шел дождь, две трети спартаковского состава оставались у поля – любопытствовали, что это за никому не известные люди из Днепропетровска, которые ворвались в четверку лучших команд Кубка. В те времена этому турниру придавалось большое значение.
И вот я летал и «нырял» на тренировках. Не знаю, обратили ли на меня внимание именно тогда, но в конце 1955-го, на традиционном послесезонном собрании тренеров и начальников команд, Николай Старостин рассказывал близким ему людям, что собирается пригласить меня в «Спартак».
Это услышал Николай Морозов, который в 1966 году приведет сборную СССР к ее высшему достижению на чемпионатах мира – четвертому месту. А его как раз пригласили в Днепропетровск по договоренности на год, потому что у нас тренер умер. Он подошел к Николаю Петровичу и сказал, что в «Металлурге» понаблюдает за мной, поработает, а потом вернется в Москву и передаст им из рук в руки.
Но вышло по-другому. Вернувшись из Днепропетровска, Морозов стал начальником «Локомотива». И вместе с Борисом Аркадьевым, «Локомотив» возглавившим, они быстренько меня туда затащили. Про интерес «Спартака» мне известно не было, зато из других городов – Киева, Сталино, Кишинева – у меня была пачка телеграмм.
А Аркадьев – глыба. Его «Тактика игры» – одна из двух моих настольных книг. Он опередил время не на годы – на десятилетия. Много лет спустя автор тотального футбола тренер «Аякса» Стефан Ковач сказал мне:
– Тотальный футбол на самом деле придуман вами. Просто в «Аяксе» я нашел игроков для его воплощения. А школу я прошел в Советском Союзе у Михаила Товаровского по книге Бориса Аркадьева «Тактика игры»…
Пять лет я честно отработал в «Локомотиве», выиграл с ним серебряные медали чемпионата, Кубок СССР – кстати, в финале 1957-го мы обыграли как раз «Спартак», 1:0. Попал оттуда в сборную, где был вторым вратарем после Льва Яшина на чемпионате мира 1958 года. Это время вовсе не было для меня потерянным, и «Локомотиву» я благодарен.
Но мой любимый «Спартак» не мог никуда от меня уйти.
В сборной мы со спартаковцами встречались регулярно. И к тому же чемпионату мира готовились как раз в Тарасовке. Вот «спартачи», как их все называли, и стали звать меня к себе. Особенно усердствовал Толя Масленкин.
Тогда, во время подготовки к чемпионату мира, состоялся мой первый матч в составе «Спартака». Основа сборной со Львом Яшиным в воротах, Стрельцовым – несчастье произошло позже, – Ивановым, Ильиным, Нетто и другими звездами играла против «Спартака». Учитывая, что в национальной команде тогда было много красно-белых, условный «Спартак» на самом деле был дублем. Его усилили несколькими игроками из других команд, в том числе мной. Самым известным из моих партнеров был Алексей Парамонов. И мы их «дернули»! После той игры Парамонов, олимпийский чемпион Мельбурна, подошел ко мне и спросил, не хочу ли я в «Спартак».