В 1964 году на встрече с болельщиками – у меня где-то даже есть фотография – я выступал и говорил о том, что мечтаю о времени, когда у «Спартака» появится свой стадион. Там овация стояла! Но Чапай на меня обиделся:
– Что ты лезешь не в свои дела?
Оказывается, ему безумно нравилось, что он настолько влиятелен, что может в любую секунду сыграть и на «Динамо», и в «Лужниках» – где угодно. И никто ему не откажет. А вот с собственным стадионом – не вышло.
По бытовым вопросам я обращался к Старостину крайне редко. Мне как раз очень не хотелось, чтобы он подумал, будто что-то мне должен за ситуацию со своим возвращением. И, может, так никогда бы и не обратился, если бы не одна сложность.
Сын Валерка, когда мы жили на Таганке, никак не мог комфортно почувствовать себя в детском саду. То болел, то что-то было не так. Хороший садик в итоге нашли на Соколе, но возить ребенка туда приходилось через полгорода на общественном транспорте. И я попросил Старостина помочь с обменом квартиры.
Он спросил, есть ли у меня какие-нибудь побрякушки – медали, значки. Чтобы выглядеть солиднее. Попросил захватить их с собой и объяснил, что мы пойдем к начальнику управления по распределению жилплощади в Москве. Приезжаем в управление, где у него уже есть договоренность о встрече. Он сажает меня на стул напротив двери, а сам входит в кабинет.
Сижу полтора часа, маюсь. И вдруг из того самого кабинета выходит человек невысокого роста, видит меня и восклицает:
– Ой, Володя! А что вы тут сидите? Вы зачем-то пришли?
Я объяснил ситуацию, он очень удивился – и стало ясно, что Николай Петрович за полтора часа на мою тему даже не заикнулся. Человек сказал, что он – парторг главного управления по распределению жилплощади, и предложил приехать вечером к нему на Сокол по такому-то адресу. Оказалось, что он сам переезжает! Сейчас там живет Юля – моя старшая внучка…
В общем, с обменом все решилось без участия Старостина. Он аж обалдел: как это – мимо него?
Будучи альтруистом, я не получил от футбола за семнадцать лет ничего, а отдал собственное здоровье.
Но если бы надо было этот путь повторить – я бы его повторил.
После истории с возвращением Старостина в «Спартак» я начал ощущать некий дискомфорт в отношениях между нами, какую-то напряженность, искусственность в беседах. Я настолько независимый и свободолюбивый человек, что меня это нисколько не тяготило. Но закончилось тем, что именно Николай Петрович поспособствовал тому, что я вынужден был уйти из «Спартака» и закончить карьеру игрока.
Это произошло в начале 1969 года. В 1968-м мы заняли второе место. Да, мне было уже тридцать два, но «идущим с базара» я себя ни в малейшей степени не ощущал. Тем более что в том сезоне мы играли вообще без двух центральных защитников. У нас их просто не было! Пришлось трансформировать в них двух хавбеков – Сашу Гребнева и Сережу Рожкова.
Слава богу, они были очень образованными по-футбольному людьми – прекрасно работали с мячом, читали игру. Но нередко недостаток опыта именно на этой позиции, конечно, сказывался. Работать приходилось без передышки. И они сами, все прекрасно понимая, перед выходом на поле хохмили:
– Шура, – у меня в команде было прозвище Шура Балаганов, – ну ты там поработаешь на выходе?
А я безумно любил игру на выходах. Она мне позволяла летать.
Так вот, в начале 1969-го сам Старостин сказал мне:
– Мы приглашаем Анзора Кавазашвили.
– Очень хорошо, – ответил я. – Будет интересно с ним сразиться, тем более что у нас в «Спартаке» всегда был принцип – кто сильнее, тот и играет.
И тут я услышал слегка ошеломившую меня фразу:
– Ну, ты понимаешь, мы обещали ему, что ты мешать не будешь.
Я сообразил, что от меня ждут заявления об уходе. Не смеют меня отчислить, но ожидают, когда я сам сделаю ход.
Поехали на последний предсезонный сбор в Сочи. Как всегда, остановились в гостинице «Ленинградская», где собирался весь цвет нашего футбольного хозяйства. Все были страшно удивлены, что я тренируюсь и играю за дубль. А я по-прежнему как ни в чем не бывало доказывал. Но ни Старостин, ни Симонян меня не подпускали и близко к основному составу.
Тогда ко мне начали хождения представители разных клубов. Я в шутку говорил, что могу высунуть в окно ногу с табличкой, на которой написано: «Кто больше?» Но в итоге всем отказал. Надеялся еще, что отвоюю место в «Спартаке».