Было совершенно ясно, что необходима была обязательная и строжайшая трудовая повинность для всех бездетных женщин: таким образом были бы разгружены работающие матери и восстановлена социальная справедливость. Вермахт, государственная бюрократия и Лей убеждали Гитлера пойти именно по этому пути. Гитлер же упорно отказывался это сделать, говоря, что пойдет на это только в случае вступления в войну США. Потом Гитлер стал приводить аргумент о биологическом вреде массовой женской занятости на производстве. В итоге женскую обязательную трудовую повинность Гитлер не ввел и после вступления США в войну. Заукель, как ни старался, также не смог переубедить Гитлера: тот упорно держался догмы, что главная задача немецких женщин состоит в том, чтобы рожать немецкому народу детей и все, что может препятствовать или вредить этой задаче, должно быть по возможности устранено.
948 тыс. немецких незамужних женщин и 5,4 млн. замужних предпочли в 1939 г. не работать; принуждать их так никто и не решился. Как уже говорилось, пособия для семей солдат были довольно велики, и никакой нужды зарабатывать деньги у женщин, оставшихся дома, не было. Если в Первую мировую войну поддержка солдатских семей ограничивалась только небольшим вспомоществованием солдатским женам (Wehrsold), то во Вторую мировую войну выплаты предназначались всей семье (Familienunterhalt); размер этих выплат был ориентирован на довоенные стандарты жизни. Объективной причиной относительно невысокой занятости немецких женщин были значительные пособия оставшимся в тылу женщинам (Untersttitzungssatzen); также большую роль играли социальные ограничения на женскую занятость: многие фирмы, опасаясь всевозможных ограничений на женский труд, предпочитали иностранных рабочих, на условия труда которых можно было не обращать внимание. Такая политика нацистов была продиктована не только заботой собственно о женщинах, но и рациональным стремлением к стабильности общества, а также желанием поддержать на должной высоте боевой дух солдат{730}.
В марте 1944 г. Геббельс провел еще одну рекламную кампанию по привлечению женщин на производство. Будучи уполномоченным по тотальной мобилизации, Геббельс распорядился прекратить симуляции и приказал даже расширить возрастные рамки с 45 до 50 лет. 30% личного состава гражданские инстанции и учреждения должны были передать военной промышленности. Театры и рестораны по его указу закрывались. Более того, женщин было приказано принимать в вермахт, и с октября 1944 г. ими стали комплектоваться подразделения зенитных прожекторов{731}. Клемперер отмечал в военном дневнике, что 16 июня 1944 г. в «Dresdner Zeitung» была опубликована статья «Женщины у зенитных прожекторов»; автор этой статьи уверял, что помощницы зенитчиков — это не военнослужащие, а только «относящиеся к вермахту» (Wehrmacht-Gefolgschaftsmitglieder). Немецких женщин не обучали владению оружием и стрельбе, как в СССР или в Великобритании[46]. Соответственно, если немецкая женщина погибнет на своем посту у прожектора, то она погибнет не как солдат, но станет «жертвой воздушного бандита»{732}. Иными словами, попытки нацистской пропаганды изобразить привлечение женщин к воинской службе были хорошей миной при плохой игре.
Приказы Геббельса и в 1944 г. не принесли никакой пользы. Мягкость и нерешительность нацистского руководства в этом жизненно важном для Рейха вопросе особенно бросаются в глаза на фоне необыкновенной жесткости и напора в других сферах. Причины этого ясны: до войны идеалом женщины считалась домохозяйка, а работающим женщинам сочувствовали и рассматривали их как «людей второго сорта». Пересматривать такие позиции значило признать сложность и даже безвыходность положения, в которое нацисты завели Германию.
46
На немецких фронтовиков и немецкую общественность произвело сильное впечатление то, что в битве под Прохоровкой водителями некоторых советских танков были женщины.