Он уставился в землю и сидел с таким видом, словно считал, как это ни абсурдно, что мне его не понять.
— Ну, дальше, Тэнди, — сказал я чуть резче, — что ты предпринял после этого?
После этого он обзавелся походной солдатской формой, объяснив сержанту на каптерке, что ему осточертело шляться как дураку «при параде, точно этакий-разэтакий раненый герой, и хочется походить как все и немного посмотреть, как люди живут». Война неуклонно приближалась к концу, дисциплина понемногу ослабевала, никому дела не было до того, в синее или в хаки одет Тэнди. Однако теперь, когда он носил обычную форму, был практически здоров и пользовался в госпитале правом приходить и уходить когда вздумается, его могли со дня на день назначить к переводу в оздоровительный санаторий на средиземноморском берегу. Так что больше терять времени ему было нельзя.
Он постарался втереться в доверие к старшей сестре и главврачу, оказывал им всяческие услуги, чтобы они не слишком стремились его списывать, и с готовностью ходил в город по их поручениям. Обычно эти поручения заводили его не дальше Итальянского или Немецкого госпиталей на улице Пророков, но иногда его посылали в штаб армии передать какое-нибудь письмо или получить пакет. Пройдя часового, он старался как можно дольше задержаться у дверей штабной комнаты. Как только дежурный офицер куда-нибудь удалялся, Тэнди тут же просовывал голову в дверь. Если внутри кто-нибудь был, он бормотал: «Прошу прощения, сэр, я к майору, сэр», — и быстро захлопывал дверь, зная, что никто не потрудится встать и пойти за ним. Если же в комнате никого не было, он на цыпочках быстро подбегал к столу, хватал пустой бланк командировочного предписания, прихлопывал его печатью и выскальзывал вон, не оставив за собой никаких следов. Так он умудрился раздобыть штук десять командировочных предписаний, один бланк с подписью дежурного офицера и путевой лист военного грузовика. По его словам, безошибочный инстинкт подсказывал ему, сколько он может пробыть в помещении, не рискуя быть там застигнутым.
— Если мне нужно что спереть, папаша, — объяснял он мне, — на меня такое находит, я словно бы смотрю на все со стороны и ясно вижу, до какого предела могу дойти безбоязненно. Уж если я иду на дело, то работаю без осечки. Неполадки случаются только, когда берусь за что-нибудь не по своей части.
Он не знал, где проходит Британская пограничная зона, поэтому решил запастись пустыми бланками командировочных предписаний и заполнять их в пути по мере надобности. Для этого ему нужна была пишущая машинка. Кроме того, ему нужен был грузовик, канистры с бензином, чтобы хватило на всю дорогу через пустыню, и несколько шестифунтовых банок тушенки на случай, если в пути будет трудно добывать для тигра верблюжье мясо. Он понимал, как опасно красть все в одном месте, поэтому у себя в госпитале он взял только одну канистру с бензином и старый портативный «Ремингтон», который много месяцев стоял в кабинете сестры-хозяйки без всякой пользы, так что его хватились лишь через две недели после таинственного исчезновения Тэнди.
В Борстале его обучили на шофера-механика, но ему пришлось применить свои знания, только когда его поставили в армии водителем транспортного грузовика. Так что в армейских грузовиках он разбирался досконально и вместо того, чтобы просто угнать первый попавшийся на улице грузовик, пропажу которого обнаружили бы не позже чем через час, он в прекрасную лунную ночь отправился на свалку старых грузовиков в квартале Мустрара и привел в порядок одну из оставленных там машин. Лунная ночь в Иерусалиме посветлее лондонского зимнего дня, так что он вполне мог работать при свете небольшого электрического фонарика. Бензобаки у этих грузовиков были пусты, и вообще они были там брошены в таком виде, что всей-то охраны вполне хватало одного солдата из местных добровольцев. Этот страж мирно спал до той минуты, когда Тэнди, залив в бак ворованный бензин, не вывел из ворот погромыхивающий грузовик, а уж тогда он, вероятно, почел за благо не объявлять о краже. И никто не хватился этого грузовика, пока Тэнди сам не признался в похищении.
На грузовике он поехал прямо в столовую «Польские семейные обеды», выражаясь его словами, «просочился» на продсклад и вывез оттуда сто шестифунтовых банок говяжьей тушенки. Добыть бензин было куда сложнее. Бензиновые склады охранялись строже, чем списанные грузовики, поэтому он решил отложить это дело до того времени, когда очутится в более отдаленных пустынных районах, где за бензоскладами не такой тщательный присмотр.