Всего за пару часов занятий мы оплавили десяток свечей, и под конец вейла уже сама могла подпитывать горящее пламя или забирать его силу. Ничего удивительного в таком успехе не было, это же ее врожденные умения, которые просто никогда толком не развивали. Другое дело, что без моей подсказки, Нейгаре для достижения похожего результата потребовался бы месяц упорных занятий, а я просто открыла уже готовый путь, избавляя от потери времени на его поиски.
Неожиданным результатом такой тренировке стало то, что я тоже почувствовала огонь, на самой грани восприятия, но что-то такое было. Так что, оставив Нейгару отрабатывать умение самостоятельно, я так же принялась медитировать на свечу. Попытки направить на нее свою магию, которую я выпускала из тела, результата не приносили, вообще никакого. Самый простой способ не сработал, пришлось повторять действия, отработанные с Ней, на самой себе и настраиваться на огонь.
И пока я этим занималась, за спиной постоянно раздавались выкрики Герми отрабатывающей щит и иногда просящей проверить его прочность. Я уже привычно использовала заклинание щекотки. Первый раз мое заклинание просто пробило не самый стабильный щит, заставив Гермиону вдоволь похохотать, во второй развеялось вместе со щитом, что так же вызвало приступ хохота и восторгов, как и еще несколько последующих попыток, а вот потом…
– Протего! Нимфа, давай! – Крикнула девочка.
– Риктусемпра. – Запустила я заклинание, отвлекшись от свечки.
Заклятье развеивается о щит, но Герми вместо того, чтоб порадоваться с довольной улыбкой наставляет на меня палочку.
– Риктусемпа!
– Протее…хахахаха – Не успеваю я среагировать на этот коварный удар, практически в спину, ага сама научила бить тогда, когда противник не готов, но когда она успела выучить и главное, отработать заклинание? По вечерам что ли, пока к балу готовились?
В любом случае сейчас это не важно, поскольку я на своей слишком чувствительной на раздражители шкуре узнала все коварство этого заклинания, которое впору отнести к пыточным. Мое тело совершенно неконтролируемо задергалось в конвульсиях, каждый кусочек кожи ощущался совершенно по-особому, из горла вырывался безудержный хохот, в то же время жутко не хватало воздуха, вызывая удушливые спазмы, превращавшие мой смех скорее в клекотание. И в довершении всего я стала испытывать все нарастающее возбуждение.
Сколько все это продолжалось, не знаю, но когда я пришла в себя, в полнейшем изнеможении, не способная даже рукой шевельнуть, первое, что поняла, это то, что мое платье основательно пропиталось моим потом и мочой. А второе, то, что меня теребят заплаканная Гермиона и обеспокоенная Нейгара. Блин, а я ведь этой гадостью в Герми часто кидала, но у нее и такого эффекта не было…
– Ним! Ним! Прости! Я не хотела! Ним что с тобой…
– Герми… – просипела я пересохшим горлом.
– Ты очнулась? Где болит? Я напутала с заклинанием, прости я дура, надо позвать твою маму.
– Нет… – Не успела я попросить воды, как Нейгара уже поднесла стакан к моим губам.
Утолив жажду, стало чуть лучше, и я кое-как смогла погасить истерику Гермионы.
– Герми, ты создала заклинание верно, но это не отменяет того факта, что нельзя бросаться в друзей не отработанными заклятьями, если не хочешь их отправить на тот свет.
– Прости, я дура, но мне захотелось пошутить, выиграть в щекотании я, прости…
– Просто пообещай больше никогда в меня этим заклинанием не запускать. – Попросила я, и чуть подумав, вспоминая пережитое, уточнила. – Без предупреждения и согласования. А в щекотании и без магии обойдемся.
– Конечно, обещаю! Больше никогда!
Чуть позже, когда страсти основательно поутихли, я приняла душ, и переоделась, а Гермиона закончила с уборкой зала, ее любопытство не выдержало, и она возобновила разговор.
– Нимфа, а где я ошиблась, почему тебя так скрутило, что ты аж описалась?
От такого напоминания, я неожиданно для самой себя залилась краской, прижала коленки груди и насупилась. Стало по-детски обидно, что так опозорилась перед подругой, и еще появилось легкое возбуждение, оттого, что Герми и Ней видели меня в таком беспомощном, униженном положении. Герми поняв свою бестактность, побежала ко мне и, обняв за плечи, рассыпалась в многочисленных извинениях.
– Я не обижаюсь, и я не писалась. – Буркнула я, отрицая очевидное.