– Звучит заманчиво, – сказал Липский. – Только мне почему-то кажется, что вы выдаете желаемое за действительное. Допустим, я найду вам вашего человека. Допустим, он располагает информацией, которой, как вы справедливо заметили, мне остро недостает. Но где гарантия, что он захочет ею поделиться? Специфика темы такова, что осведомленные лица предпочитают помалкивать…
– А мы его попросим, – с многообещающей улыбкой заявил Стрельников. – Хорошенько попросим. Так, что он не сможет отказаться.
– Пытки? – светским тоном предположил Андрей. – Тогда я – пас.
– В жизни, как и в большой политике, возможность применения насилия зачастую оказывается куда более эффективной, чем само насилие, – просветил его Виктор Павлович. – К тому же, боюсь, спасовать вы уже не в состоянии.
– То есть как это? – насторожился Андрей.
– А как вы себе это представляете? Сейчас перед вами всего три возможности, причем приемлемой из них является только одна. Возможность номер один: вы продолжаете работать в одиночку, на свой страх и риск раскапывая эту историю. Зная вас, могу предположить, что расследование приведет вас в Казань, а возможно, и намного дальше. Вы будете идти по следу, пока вас не остановят. И в этот раз, будьте уверены, отделаться парой сломанных зубов не удастся. Я знаю этих людей и совершенно искренне, без малейшего преувеличения говорю: они вас просто зачеркнут, сотрут и закрасят, как написанное мелом на заборе неприличное словечко. Это так же несомненно, как то, что за зимой придет весна, а за весной – лето.
– Вы это серьезно? – спросил Андрей, прекрасно зная, что собеседник даже не думал шутить.
– Более чем, – ответил Стрельников. – Рассмотрим вторую возможность. Она заключается в том, что вы бросаете свои изыскания, удаляете из памяти компьютера все наброски по этой теме и беретесь за что-нибудь менее острое, безобидное. Вряд ли такая возможность вас прельщает. К тому же это мало что изменит. Вы уже привлекли к себе внимание, вторглись в сферу интересов людей, которые ничего не забывают и никому ничего не прощают. Никогда! Ваше молчание они воспримут по-своему – решат, что вы поумнели, глубоко законспирировались и потихонечку продолжаете раскопки на их огороде. По меньшей мере, они будут иметь этот вариант в виду. И сама вероятность того, что вы не угомонились, рано или поздно заставит их принять превентивные меры – просто на всякий случай, для верности.
– Веселенькие перспективы вы мне рисуете, – заметил Липский.
– Уж какие есть, – пожал плечами Виктор Павлович. – Жаловаться не на кого, Андрей Юрьевич. За что боролись, на то и напоролись, как изволил выразиться наш премьер, говоря о влиянии мирового финансового кризиса на российскую экономику. В силу вышеизложенного предлагаю вам воспользоваться третьей возможностью: заключить со мной союз и общими усилиями решить эту проблему раз и навсегда. Успех, разумеется, не гарантирован, но бездействие, равно как и действия в одиночку, без прикрытия и поддержки с моей стороны, для вас означает верную смерть.
– А знаете, – подумав, сказал Андрей, – мне чем дальше, тем сильнее сдается, что вы здорово сгущаете краски, причем с одной-единственной целью: запугать меня, склонить к сотрудничеству и в конечном счете загрести жар моими руками.
– Да ничего подобного! – теряя терпение, воскликнул Стрельников. – Экий вы, право, подозрительный! Ну хорошо, попробуем зайти с другого конца. Я хочу, чтобы вы установили местонахождение одного человека. И я уверен, что вы вцепитесь в это дело руками, ногами и зубами, как только узнаете, о каком человеке идет речь.
– Ну, и о каком же?
– О том самом, которого вы так живо описали в своей статье. О полковнике в штатском, который командовал отправкой почтово-багажного вагона со станции «Москва-Сортировочная» двадцатого августа девяносто первого года.
В наступившей тишине, нарушаемой только неторопливым тиканьем часов да потрескиваньем дров в камине, Андрей взял со стола стакан и сделал глоток.
– Действительно, отличный виски, – сказал он. – Да, вы правы, это все меняет. Что ж, Виктор Павлович, я весь внимание.
Прежде чем заговорить, Стрельников хлебнул виски и покосился на часы, которые, будто только того и ждали, с хрипом прочистили медные легкие и начали гулко, заставляя воздух мелко вибрировать, бить пять.
Глава III. Конец света
К вечеру мороз еще больше ослабел и снова пошел снег. Крупный, пушистый, в самом деле похожий на клочья ваты, изображающей снег на детском утреннике, он в полном безветрии беззвучно падал с черного неба, покрывая все вокруг медленно, но верно утолщающимся белым пуховым одеялом. В лесу за забором с громким треском обломилась не выдержавшая его веса ветка. Нагревательные элементы на крыше главного корпуса пансионата были включены на полную мощность, и, касаясь зеленой металлической черепицы, снег таял, струями холодной водицы стекая по водосточным желобам и трубам. Зато флигель, в котором жила обслуга, и сторожка у ворот превратились в домики сказочных персонажей, словно присевшие на корточки под тяжестью низко, почти до земли, надвинутых снеговых шапок.