— Поаккуратнее с выражениями, мистер Лэнгдон, — нахмурилась Джонсон и легла на него полностью, съехав вниз, лёжа головой на его груди.
— Ты бы так не прижималась, я и на второй раунд могу зайти, — он насмешливо оглядывал её, такую счастливую. Жалел ли он? Нет. Разве что чуть-чуть, но ведь она сама этого хотела. Амелия, думал он, буквально заставила его, вынудила что-то чувствовать к ней, и он чувствовал. Можно побыть с ней, пока всё не устаканится, не страдать же ему вечно.
— Без проблем, — игриво улыбнулась голубоглазая. — Майкл…извини, что тороплю, но, — она замялась и опустила глаза, сев рядом с ним, — может, попробуем встречаться? — девочка даже натянула на себя одеяло от волнения.
— Лия, — вздохнул Лэнгдон. — Ты мне нравишься, правда. Я очень благодарен тебе за всё, что ты для меня делаешь и…без тебя я не справился бы. Ты очень добрая, красивая, милая девушка, но я не думаю, что моя симпатия может стать чем-то большим, даже со временем.
— Ну и не надо. Я понимаю, что ты боишься сделать мне больно, но не стоит, серьёзно. Если ты не сможешь меня полюбить, то пусть будут отношения с просто классным сексом, — ей было грустно, надоело бегать за ним, но по-другому она уже не могла.
— Ох, ну и глупая же ты, — он обнимает её, и что-то всё же ёкает. — Ладно, если ты правда не боишься, давай попробуем.
— Правда? — шатенка поднимает заплаканные очи и шмыгает носиком.
В ответ он нежно, спокойно целует её.
***
Делия открыла глаза и сладко потянулась, вдруг ощутив на себе крепкие объятия демона. Её голова всю ночь покоилась на его руке, а его огромная горячая лапа уверенно лежала на осиной талии. Ей было немного стыдно, посещали мысли о том, что она зря осталась здесь, но, к сожалению или к счастью, вылезать совсем не хотелось. Было донельзя мирно и безмятежно. Биологические часы девушки подсказывали, что они оба проспали и завтрак, и обед, однако голова после столько долгого сна не болела. Ведьма прилегла обратно на мускулистую руку и забегала взглядом по комнате, силясь проснуться до конца. Нет, это слишком хорошо, ей нельзя больше позволять себе такое.
Астарот, почувствовав шевеление рядом, сквозь сон, точнее хватаясь за последние его остатки, сгрёб блондинку в охапку и притянул к себе, заставив уткнуться лбом в его грудь и укрыв одеялом, пряча их обоих от проблем. Корделии показалось, что она в домике, что перед ней крепость, а она может лишь, при желании, чуть выглядывать из-за неё, спрятанная от всех невзгод. Он же, мать его безгрешную, демон. Наверняка, она ещё не видела его в действии, и он страшен как сама тьма, тогда почему ей так спокойно?
— Делия, — послышалось над ухом сонным голосом брюнета, блаженным и удовлетворённым, — доброе утро, малыш, — руки крепче сжали её хрупкие рёбра и всего-то. Он был в нирване, настолько не хотелось двигаться, что даже на поцелуй в макушку не хватало сил, Морфей чересчур сильно поглотил его и с неохотой выпускал.
— Доброе, — обречённо ответила ворожея и потянулась ещё раз, лениво зевая, прикрывая рот рукой и изгибаясь, как уж, переворачиваясь на спину и вытягивая ручки вверх, сжав их в кулачки. После недолгого но такого приятного мероприятия, девушка обмякла и повернула голову в его сторону, опуская одну руку вдоль туловища, а другую на животик, что уже утробно рычал и требовал пищи. Она со смущением обнаружила, что всё это время, пока она проводила свой маленький утренний ритуал, Астарот умиротворённо наблюдал за ней, мягко улыбаясь. — Чего смотришь?
— Любуюсь, — просто прошептал демон, — как спалось?
Соврать или ответить правду? Отстраниться или приблизиться? Простить или врать самой себе?
— Отлично, — она позволяет лёгкой улыбке тронуть уголки губ и отводит взгляд.
— Мне тоже, — говорит красноглазый. Ему хочется снова прильнуть к её телу своим, обнять, но он понимает, что ночь кончилась, и она не подпустит его так близко. — Надеюсь, теперь ты будешь приходить чаще.
— Мечтать невредно, — тут же защитилась ведьма и села на кровати, потирая лицо руками.
— Ну вот я и узнаю маленькую колючку, а то всё слишком хорошо шло, — рассмеялся мужчина.
— Спасибо, — нашла в себе силы произнести это вслух.
— Не за что, милая, приходи, буду рад тебя убаюкать.
«Надеюсь, не придёт время, когда ты попросишь что-то взамен», — думает Делия и поднимается с постели. Тёплой, вязкой, будто торфяное болото постели. И противный внутренний голос шепчет ей, что придётся вернуться. Пусть не сегодня, но когда-нибудь точно.
После позднего завтрака, который ведьма предпочла провести в одиночестве, среди книг, она идёт к Фионе, зная, что с кем, с кем, а с собой её мать уж точно всегда была честна.
— Ну и чего ты боишься? — насмешливо спрашивает старшая ведьма, когда они сидят в устрашающих владениях Папы Легба, вблизи комнат, из которых отдалённо доносятся истошные вопли. Корделия копирует позу матери, сидя в кресле напротив, закинув ногу на ногу и гипнотизирует взглядом сигарету. Ну и что в них такого? Астарот курит, при ней не всегда, но всё же, Миртл курит, Лэнгдон этим баловался время от времени, Хэнк вообще дымил, как паровоз. В них что ли какая-то сила заключена? Нет, настолько наивной Делия не была, прекрасно понимая, что это всего лишь вредная привычка, не более, а вся эта картина с загадочным дымом не больше, чем продукт романтизации книжной и киноиндустрии, но люди же как-то приходят к курению? Всё детство она считала курение признаком плохого человека и с годами никак эту установку выбросить из головы не могла, однако не все курильщики в её окружении были злодеями или конченными людьми, она ведь не осуждала никого за это уже очень давно. Значит ли, что если она закурит, её взгляды на жизнь резко изменятся? Нет. Так, может, это работает и с другими убеждениями в её сознании? Боже, сколько лет ей понадобилось, чтобы начать думать об этом, во-первых, и во-вторых, кто воспитал её такой идеалисткой? Ох, вернуться бы в прошлое и попросить того человека не делать этого.
— Я, — стушевалась белокурая, — я не должна, Фиона. Это неправильно, это похоже на Стокгольмский синдром. Я не люблю его, но он уже не противен мне. Что если я сама захочу быть с ним?
— И что? Делия, это Миртл вбила тебе в мозг, что ты должна встречаться с пай-мальчиками? Старая кошёлка.
— Не говори так. Это ты виновата, — усмехнулась блондинка.
— В том, что была ужасной матерью, а ты, упрямая ослица, делала всё наоборот? — чего-чего, а читать людей старшая Гуд умела. — Каюсь, Делия. Но почему бы тебе просто не послать нахер весь этот бред, что ты сама себе навязала и не делать то, чего хочется? Тебя всегда тянуло к мудакам, Корделия, и Астарот не самый худший вариант. Я, знаешь ли, в Ад тоже не шибко хотела. Выбора мне никто не давал, я ведь была сукой, — припомнила мать её же слова, сказанные когда-то в свой адрес и усмехнулась — но где гарантия, что и ты не попала бы сюда, после того, как угасла бы и тебя заменили другой? Грешков у нас у всех найдётся.
— Но я ведь предам всё, что так долго защищала, — беспомощно парировала младшая, смотря на мать виноватыми глазами.
— Что ты защищала, дорогуша? Секс под одеялом в темноте или молитвы перед едой? Нет, так и не строй из себя праведницу. И разве не предала уже, когда легла в койку с Антихристом? Получила ведь удовольствие, так что уже руками махать. Я не договорила. Тебя тянет к плохим парням, потому что ты тоже хочешь не искать себе оправданий, а просто оторваться разок. Признайся, ещё чуть-чуть — и ты бы терпеть не смогла всех вокруг, ты устала быть мамочкой и подтирать за остальными слюни. А Астарот делает это вместо тебя и для тебя. Так что расслабься, милочка, и наслаждайся тем, чего всегда хотела. Мы не сможем бегать от себя вечность, Делия, никто из нас, ни ангелы, ни черти, ни, уж тем более, люди. — С умным видом заключила Фиона, что самой в пору быть демоницей, да только жаль, родилась на земле. Бывшая Верховная умела убеждать и видела истину. Не во всём, конечно, была права, но в последнем точно, Корделии стоило отдохнуть и хоть раз в жизни не думать ни о чём, пока есть возможность. Возможно, что-то внутри неё и пыталось это сделать.
Вечером они столкнулись в коридоре. Верховная была так увлечена своими раздумьями о том, о сём и о делах в Преисподней, что и не заметила его сразу, испугавшись.