Хит подошёл ко мне, когда я опустошала шкафы. Он прислонился своим огромным телом к дверному косяку и скрестил руки на груди, пристально наблюдая за мной, словно я показывала какой-то фокус, который он пытался разгадать.
Моё тело мгновенно вспыхнуло. Я слегка задрожала, убирая косметику и ожидая, что он что-нибудь скажет. Когда я мельком взглянула в зеркало, то заметила горячий взгляд, скользящий по моему телу. Как и всегда, я почувствовала, как у меня ёкнуло в животе и сжалась промежность. Одно только представление о том, каково это было с ним, возбуждало, но то, как он выглядел голодным по мне, было толчком, который пробирал до самых костей. Это превращало меня в кашу. Заставляло чувствовать себя сексуальной и желанной, невзирая на наши проблемы.
— Сегодня у меня бой, — наконец, сказал он.
Я немного напряглась от его слов, потому что часть меня задавалась вопросом, не было ли это очередной ложью. А потом я пожала плечами.
— Хорошо.
Он не уходил. Просто продолжал наблюдать за мной тем захватывающим взглядом, который мне так нравился. Часть меня молилась, чтобы он просто прижал меня к стене, в то время как другая логичная и скучная часть меня помнила о лжи.
«Не ведись, Элли», — твердила я себе снова и снова.
— Я серьёзно, — добавил он со всей серьёзностью. — У меня правда бой.
— Хорошо, — рассеянно повторила я.
— Пойдём со мной.
Я замерла и снова посмотрела на его отражение в зеркале, по-настоящему оценив его внешность. Его тёмные глаза встретились с моими. В них, наконец-то, появилось мягкое и манящее выражение. Царапины давно сошли, но на щеках у него теперь была щетина, а волосы спадали на лоб. Он выглядел таким чертовски взъерошенным, и я не могла представить себе другого образа, который подошёл бы ему больше.
— Не могу, — ответила я. — Кайден…
— Позвони своей маме, — перебил он, словно у него уже были ответы на все вопросы. — Скажи, что я заплачу. Она может приехать и присмотреть за ним. В любом случае пришло время заплатить ей за то, что она с ним нянчится.
Когда я не ответила сразу, он оттолкнулся от дверного косяка и придвинулся ближе. Его грудь прижалась к моей спине, а пальцы перебирали пряди моих волос сверху донизу.
— Эллисон, я не хочу с тобой ссориться.
Эллисон. Я страстно желала, чтобы он называл меня так, потому что это слово с нежностью слетало с его языка.
— Я слишком сильно люблю тебя, чтобы продолжать в том же духе, — успокаивающе продолжил он. — Мы тратим время на ссоры, но это того не стоит. Мы выше этого.
Я хотела избавиться от этого чувства, но всё, что потребовалось — это вновь пережить его ложь и ощущение, что надо мной смеются на публике, чтобы всё усугубить.
— Мне тоже казалось, что мы были выше этого, — ответила я жёстким тоном. — Думала, что ты другой. Но всё, что нужно, чтобы по-настоящему понять, что ты из себя представляешь — это пройтись по улицам и послушать, что говорят люди.
На его лице отразилось замешательство.
— А что они говорят?
— Ты лжёшь мне, но они, кажется, знают, чем ты занимаешься вне дома.
Выражение его лица стало серьёзным, когда он ответил:
— Что ты имеешь в виду?
Я повернулась к нему лицом. У меня было такое чувство, словно я проглотила комок в горле, когда я выдавила из себя:
— Говорят, ты встречаешься с другими девушками.
Серьёзность тут же исчезла, сменившись раздражением.
— Чёрт возьми, Элли…
— Ты говоришь мне, что не трахаешься с другими девушками, но в этих слухах я слышу кучу дерьма о Труди.
Теперь в его глазах не было ничего, кроме шока.
— Труди?
— Да, Труди.
Я почувствовала себя немного глупо, упомянув о ней. Его реакция удивила до глубины души. Я была уверена, что пытаюсь найти тему для спора. Всё это разочарование нужно было как-то выплеснуть, и я только что ввязалась в самый глупый спор из всех.
— Да, наверное, именно Труди распускает эти слухи, — сказал он мне.
— Какое удобное время для Труди, чтобы распускать их, — саркастично ответила я, протискиваясь мимо него. Он последовал за мной в полупустую спальню и встал рядом со мной у кровати, пока я укладывала одежду в открытый чемодан, стоявший на матрасе.
— Послушай, — напряжённо сказал он, — если бы ты не позвонила Мэтту и не спросила, где я, она, вероятно, вообще не открыла бы свой мерзкий рот.