Алику нравилась идея преобразования старых городских шоссе в парки. Зелень разбавляла сплошную застройку, делая жизнь горожан более позитивной и приятной.
Это было воистину достойным примером позитивных преобразований. И полной хуйнёй, если взглянуть на это с другой стороны. За прекрасным фасадом города, украшенным зеленью, таилось явное, ничем не замутненное зло.
Такие гангстеры, как Джавид Ли и Рейнер, были, есть и, вероятно, будут всегда. Бедность всегда порождает определённый тип предпринимательства — насильственный, без совести, границ и моральных норм. Поэтому везде, где есть бедность, присутствует и её злой близнец — тотальная, беспощадная, бессмысленная и безграничная эксплуатация.
Справедливая расплата за все деньги, запертые в хранилищах в верхней части города. Злая пародия на справедливое распределение. И это не изменят все парки Нью-Йорка — какими бы они ни были прекрасными. Всё это не более чем декорация стен экономических оков, сковывающих людей.
Единственная возможность, которой могли воспользоваться люди, выросшие в крохотных социальных квартирках, чтоб избежать повторения судьбы родителей, является бегство с планеты в поисках лучшей доли — переселение на астероиды или любой из пары десятков терраформированных миров — неважно, с универсальной или утопической системой управления.
Вот только низы, к сожалению, вовсе не спешили воспользоваться представившейся возможностью. Алик вспомнил статистику, которую он видел и которая всегда сопровождалась бесчисленными сообщениями о городской преступности, заказанными сенатом штата и призывающими «решить вопрос». Родной мир покидали удручающе мало детей, как бы сладко ни пела реклама государственной политики по освоению новых территорий.
Беднейшие слои населения не доверяли верхам — справедливо считая, что основной причиной, по которой им предлагают покинуть Землю, является нежелание делиться с ними жизненным пространством. Таким образом, несмотря на то, что в 2134 году планета Новый Вашингтон была успешно терраформирована, население Нью-Йорка сократилось не более чем на десять процентов.
Увы, население большинства американских городов снизилось всего лишь на 15-20 процентов от пикового уровня, зафиксированного в начале двадцать первого века, поскольку население, особенно наиболее состоятельная его часть, продолжало стремиться в мегаполисы, мечтая, как и век назад, о «быстром карьерном росте».
Так что пока Алик шёл по коридору, вполуха слушая Битцка, его взгляд скользил по елям долины Ван-Вика, одетым в мантии из колючего тонкого льда: они выглядели так, словно вырастили шипы, чтобы защитить себя в течение зимы — точно так, как спешащие мимо них горожане, пытающиеся зацепиться и выжить во враждебном окружении.
— Саловиц, ты сейчас умрёшь! — восторженно воскликнул Битцк.
— Вот уж вряд ли, — буркнул инспектор.
— Ты просто не поверишь, что я нашёл!
— Ну?
— Сопряжение прислало нам журнал перемещений Дельфины Фаррон. И она, и её ребенок Альфред вышли из Западного портала Центрального парка за пятьдесят две минуты до того, как семья Лоренцо вернулась домой. По данным системы наблюдения видно, как они зашли в квартиру.
— Ты ничего не перепутал?! — воскликнул Саловиц. — Уверяешь меня, что они ныкаются где-то в квартире, тогда как я её всю носом изрыл! И знаешь что? Их там не было!
— Так, стоп! — остановил перепалку Понедельник. — Битцк, мне нужно, чтобы ты связался с проектировщиком квартиры и узнал, имеется ли в квартире «безопасная комната».
— Выполняю, — козырнул Битцк.
— Нам тоже следует поторопиться, — сказал Алик, когда помощник отрубился.
— Уже спешу, — кивнул Саловиц. — А куда мы, кстати, идём?
— Обратно, в портальный дом, естественно. Сдаётся мне, что мы что-то упускаем…
* * *
В портальной квартире стены подпирали несколько скучающих копов, ожидающих окончания смены. Других задач, кроме охраны от маловероятного повторного нападения, у них не было, поэтому они тупо наблюдали, как работают криминалистические специалисты.
— Эксперты! Трошки внимания! Мы ищем «безопасную комнату». Кто-нибудь из вас может подсказать, где она может быть?
Дождавшись последнего «нет», Алик снял куртку, готовясь к жаре снаружи, и вышел в комнату, представляющую собой обособленный фрагмент корабля. За то время, что они отсутствовали, стало ещё жарче. Перегнувшись через перила, Понедельник взглянул на потоки воды, обманчиво медленно скользившие вдоль стены корпуса — он знал, что на самом деле белоснежные бурунчики, возникающие там, где сталь прорезала прозрачную синь воды, выдают огромную скорость, с которой большой корабль движется через океан.