Здесь величины оказались на порядок больше – то есть невозможные.
– В какую преисподнюю нас забросило? – выпалил он.
– Ты сам назвал, засранец, – с издевкой ответил Донбул. – Это Ад. Второе название – Загреус.
– Нет, – вырвалось у Каллума. – нет, нет. Невозможно.
Он и без подсказки Аполлона знал, что Загреус – экзопланета чуть больше Земли, с разреженной, как у Марса, атмосферой и без воды на поверхности. Вращалась она по орбите в трех а. е. от Альфы Центавра А. Когда звездолет «Орион» затормозил в системе Центавра, было много шума о начале терраформирования. Но оказалось намного дешевле построить вторую очередь звездолетов и отправить их дальше на поиски более подходящих экзопланет.
– Ты все еще собираешься нас отсюда вытащить? – съязвила Фолувакеми.
Юрий, морща нос, озирал зону домашней катастрофы, которую представляла собой квартира Каллума. Морщился он в основном от вида, хотя и запах из кухонного уголка исходил странноватый.
– Ему что, жалованья не хватало на домашнее обслуживание? – спросил Кохе.
– Как видите, не хватало, – буркнул Юрий.
Два техника, войдя в дверь, направились к маленькому белому блоку в углу комнаты – Ген 3 Тьюрингу, управлявшему домашним хозяйством.
– Мне нужна вся загрузка памяти, – сказал им Юрий. – Открытые файлы должны быть у меня на столе через два часа.
– Да, сэр.
Юрий перешел в жилую зону, неодобрительно нахмурился, глядя на множество пустых коробок из-под пиццы.
– Здесь бывало много народу, – заметил он. – Раз он собрался в путешествие в один конец, какой смысл был наводить порядок?
– Думаете, он это заранее обдумал? – спросил Кохе.
– Возможно. Теперь уже не важно.
– Тогда что мы здесь делаем?
Юрий скорчил гримасу: он сам не мог до конца объяснить ощущение, что они что-то упустили, что Каллум над ними посмеялся. За долгие годы работы развивается чутье на такие вещи, на людей во всей красе их безумства. В России его учили обращать внимание в первую очередь на личность человека, каковая всегда считалась подозрительной, лживой, порочной. Нынешний его штат концентрировался строго на процедуре, на использовании базы данных и анализе матриц. Когда им бывал кто-то нужен, они не покидали кабинетов, чтобы за ним охотиться: они просто ждали, пока алгоритм распознавания лиц выловит нужного человека среди данных уличных камер наблюдения. Не было настоящих погонь, только автоматические дроны выслеживали намеченную цель. В том числе и поэтому Юрий обрадовался переводу в отдел тайных операций: сбор сведений ближе всего напоминал ему старые времена. Пока не объявился Каллум Хепберн.
Каллум не вписывался ни в одну из использовавшихся ими матриц. Им двигала не жадность, не идеология, не религия, он не являлся ни психически больным, ни наркоманом. Он не желал власти над миром. Каллум был влюблен и отчаялся. А лучше всего, что он оказался толковым и крутым, не боялся риска.
– Вам не кажется, что во всем этом деле что-то не так? – спросил Юрий.
Кохе негромко застонал.
– Мы взяли всех. Что может быть не так?
– Да. Мы всегда берем всех.
– Не обязательно. Только у вас хватило ума разобраться, что произошло, и только потому мы нашли Фила Мюррея.
– Ему заклеили рот лентой. Рано или поздно он бы ее перегрыз.
– На заброшенном складе.
– Туда собирались ремонтники, чинить освещение. И в любом случае, после того как Каллум нырнул в портал для изгнанников, мы бы поняли, что это не Мюррей, а самозванец.
– Их никого не осталось, шеф. Вам надо закрывать дело.
Юрий разглядывал большой снимок на стене: внизу рамки стояла дата – август 2091‑го. На снимке Каллум с командой окружили свой «Дукати 999», обняли друг друга за плечи и солнечно улыбались. Дружная компания.
– Вы бы для меня на такое пошли? – обратился к своему заместителю Юрий.
– Шеф?
– Если бы мою невесту похитили и я бы собрался ее искать, вы стали бы мне помогать, зная, что помощь обнаружат и в результате вас отправят в изгнание? Вечная ссылка в самую глубокую адскую дыру, какую сумеет отыскать «Связь».
– Ну… не знаю.
– О, не надо мне льстить: вы бы этого не сделали. – Юрий постучал по снимку пальцем. – Подруга Генри Орма собирается рожать – боже мой! Каллум даже на Гильгенскую фабрику его не допустил: отослал следить за ходом операции с Хуамеа, в безопасности. И остальные: им не наплевать друг на друга. Они друзья, они еженедельно смотрят в лицо опасности, вместе веселятся, вскладчину покупают байк. Но такое… – Он вглядывался в освещенные солнцем счастливые лица, пытаясь впитать чувство товарищества. – Добровольно отправиться в изгнание вслед за друзьями. Фактически пожертвовать всей жизнью. Единодушно. Не верю.