– Я этого не знал, Боб.
Боб пожал плечами и налил всем по рюмке водки.
– М-да, Марв слишком сильно любил кокс, но тот не ответил ему взаимностью.
Эрик выпил Надину рюмку:
– Скоро 2 часа, Боб.
– Он тогда был еще ростовщиком-акулой. Не ну, он уже чуть барыжил, но по большей части он был акулой. И был один пацан… который задолжал Марву до хрена бабла. Настоящий чудак по отношению к собакам и баскетболу. Такие пацаны обычно не возвращают долг.
Эрик выпил свою рюмку:
– 1:57, Боб.
– Но знаешь в чем вся соль? Этот пацан сорвал джекпот в Мохегане 20. Выиграл 22 штуки. А это было чуть больше, чем он задолжал Марву.
– И он не вернул Марву долг, поэтому вы с Марвом наехали на него, и что я должен из этого…
– Нет, нет. Он заплатилМарву. Заплатил до последнего цента. Но чего пацан не знал, так это того, что Марв утаивал свои доходы. Ну, из-за пристрастия к коксу. Поэтому деньги пацана были для него манной небесной, но только при условии, что никто не знал, откуда он их взял. Понимаешь, к чему я клоню?
– Блядь, Боб, через минуту будет 2 часа, – над губой Эрика выступил пот.
– Так ты понимаешь, к чему я клоню? – спросил Боб. – Понял суть этой истории?
Эрик посмотрел на дверь, чтобы удостовериться заперта ли она.
– Ладно, да. Пацана пришлось грабануть.
– Его пришлось убить.
Эрик мельком взглянул на него уголком глаза:
– Ладно, убить.
Боб почувствовал, как вдруг Надя, приподняв голову, зафиксировала на нем глаза.
– Таким образом, он не мог никому рассказать, что расплатился с Марвом, точно также как не могли и другие. Марв использует деньги, чтобы закрыть все дырки, он делает вид что завязал, как будто ничего и не было. Так что, вот так мы и сделали.
– Так вы и сделали… – Эрик едва вникал в суть разговора, но какая-то тревога начинала пульсировать в его голове, которую он повернул от часов к Бобу.
– Мы убили его в моем подвале, – сказал Боб. – Знаешь, как его звали?
– Откуда же мне знать, Боб.
– Конечно же знаешь. Ричи Уэйлен.
Боб достал из-под барной стойки 9-милимитровый пистолет. Он не заметил, что пистолет стоял на предохранителе, поэтому нажав на курок – ничего не произошло. Эрик резко дернул головой и оттолкнулся от поручня стойки назад, но Боб уже снял пистолет с предохранителя и выстрелил Эрику чуть ниже горла. Выстрел прозвучал так, будто от дома отдирали алюминиевую облицовку. Надя вскрикнула. Это был не длинный крик, а скорее – резкий от шока. Эрик с грохотом упал с табурета на спину, и к тому времени как Боб обошел барную стойку, Эрик уже уходил из жизни, а то и вовсе ушел. Вентилятор на потолке отбрасывал тонкие проблески тени на его лицо. Его щеки надувались и сдувались, как будто он пытался отдышаться и заодно кого-то поцеловать.
– Уж извини, но такая шпана как ты… – сказал Боб. – Ну, понимаешь, вы ходите по улицам в такой одежде, будто находитесь у себя дома. Вы говорите про женщин отвратительные вещи. Вы обижаете безобидных собак. Вы меня уже так достали, чувак.
Эрик уставился на него. Он сморщился так, будто испытывал изжогу. Он выглядел обозлённым. Расстроенным. Это выражение и застыло на его лице, как будто его туда пришили, а затем он покинул свое тело. Просто ушел. Просто, блядь, умер.
Боб потащил его в холодильную камеру.
Когда он вернулся, толкая перед собой швабру с ведром, Надя все еще сидела на своем табурете. Её рот был немного шире, чем обычно, и она не могла оторвать глаза от пола, где была кровь, но в остальном она выглядела совершенно нормально.
– Он бы продолжал приходить, – сказал Боб. – Стоит только позволить кому-то что-то у тебя забрать, как тут же этот кто-то почувствует не благодарность, а то, что ты ему обязан еще больше, – он намочил швабру в ведре, немного выжал, и шлепнул её в основную лужу крови. – Бессмыслица, да? Но именно это они и чувствуют. Что им все должны. И ведь после этого их уже никогда не переубедишь.
– Он… ты его просто нахуй пристрелил. Ты просто… ну, ты понимаешь?
Боб вымачивал швабру в луже.
– Он бил мою собаку.
Чеченцы позаботились о трупе после их дискуссии с итальянцами и ирландцами. Бобу они сказали, чтоб тот следующие несколько месяцев не совался со своими деньгами в некоторые их рестораны, и дали ему четыре билета на игру Селтикс 21. Места конечно не на нижнем секторе, но тоже неплохие.
Боб ничего не упомянул им про Надю. Просто сказал, что Эрик приперся под конец вечера, начала размахивать пистолетом и приказал отвести его к офисному сейфу. Боб дал ему возможность поразглагольствовать, помахать оружием, и когда подвернулся удачный момент, застрелил его. Вот и всё. Конец Эрика, конец истории.
Надя пришла к нему через пару дней. Боб открыл дверь – она стояла на его веранде, а позади неё – яркий зимний день делал всё вокруг отчётливым и ясным. Она указала на пакет с собачьими лакомствами, который держала в руках:
– Арахисовое масло, – сказала она с яркой улыбкой, глаза её были немного мокрыми. – С привкусом мелассы 22.
Боб широко распахнул дверь и шагнул назад, чтобы пропустить её.
– Полагаю, – сказала Надя, – что в этом есть какой-то замысел. И даже если он состоит в том, что ты убьешь меня, как только я закрою глаза…
– Я? Что? Нет, – сказал Боб. – О, нет.
… тогда ладно. Потому что я больше просто не в состоянии проходить через всё это в одиночку. Ни дня больше.
– Я тоже, – он закрыл глаза. – Я тоже.
Они не разговаривали длительное время. Он открыл глаза и всмотрелся в потолок своей спальни:
– Почему?
– Мм?
– Всё это. Ты. Почему ты со мной?
Она провела рукой по его груди – и это бросило его в дрожь. За всю свою жизнь он даже и не надеялся почувствовать прикосновение на своей коже подобным образом.
– Потому что ты мне нравишься. Потому что ты мил по отношению к Кассию.
– И потому что ты меня боишься?
– Не знаю. Может быть. Но скорее, причина другая.
Он не знал, солгала ли она. А кто вообще может знать, когда ему лгут? Серьезно. Каждый день ты сталкиваешься с людьми и половина из них, если не больше, возможно тебе лжет. Почему?
А почему бы и нет?
Ты не можешь знать, говорят тебе правду или нет. Если бы ты мог – никогда бы не изобрели детекторы лжи. Кто-то уставился на тебя и сказал: «Я говорю тебе правду». «Я обещаю», – сказали они. « Я люблю тебя», – сказали они.
И что ты на это ответишь? «Докажи»?
– Ему надо прогуляться.
– А?
– Кассий. Он сегодня еще не гулял.
– Я принесу поводок.
Прогуливаясь в парке, над ними висело февральское небо, словно брезентовая ткань. Погода уже пару дней была довольно теплой. Лед на реках уже раскололся, но маленькие его глыбы всё еще держались за берега.
Он не знал, во что верить. Кассий шел впереди них с небольшой натяжкой поводка, весь такой гордый, такой довольный и такой неузнаваемый, по сравнению с тем подрагивающим комком шерсти, которого Боб вытащил из бочки два с половиной месяца назад.
Два с половиной месяца назад! Да уж. Не удивительно, что всё так быстро меняется. Ты просыпаешься утром, и видишь совершенно новый мир. Мир повернулся лицом к солнцу, потянулся и зевнул. Потом повернулся лицом к ночи. Через пару часов снова повернулся лицом к солнцу. Каждый день – новый мир.
Когда они дошли до центра парка, Боб отцепил поводок от ошейника Кассия и сунул руку в карман своего плаща за теннисным мячиком. Кассий поднял на него голову, громко фыркнул и начал скрести по земле. Боб швырнул мячик и Кассий ринулся за ним. Боб представил себе, как мячик может неудачно выскочить на шоссе. Представил себе визг шин, глухой звук удара бампера о собаку. Или что если Кассий просто убежит, вдруг почувствовав свободу.