— Я помню… — запела Ирелла.
Она улыбнулась, вспомнив чудесных, преданных мунков — воспоминание, поблекшее вместе с памятью детства.
— Присмотрите за ним, — шепнула она им, смаргивая влагу с глаз.
Портал «Моргана» разверзся во всю ширь — лазурное, презирающее реальность гало шириной в два километра. Оно целиком сглотнуло корабль.
Станция Круз
29 июня 2204 года
Алик не радовался возвращению на станцию Круз. Последние три дня он мучился в Вашингтоне, глотал агнофет, как пиво на вечеринке студенческого братства, и метался между совещаниями: руководящий состав, глобальные политкомитеты, пентагоновский бункер чрезвычайных ситуаций глубоко под столицей… Множество диверсий против городских щитов Америки резко подорвали доверие ко всем вашингтонским службам безопасности. Они в последнее столетие так успешно подавляли внутренних диссидентов и заграничных инсургентов, что надменная уверенность в своих силах перешла в токсичную самоуспокоенность. А когда дошло до дела, все оказались с голым задом на морозе: ни информации, ни подготовки.
Полиция и государственные службы сумели мобилизоваться в считаные часы, но очень скоро им пришлось обратиться к резерву на самый крайний случай, к совершенно особым опергруппам из загашников Пентагона. Мобилизовали и национальную гвардию, однако с адовым множеством диверсантов все равно не справились. Избиратели из сельской местности, из так называемого фермерского пояса, не обрадовались правительственным сообщениям, призывавшим их в ближайшие города, где спешно собранные и кое–как подготовленные нацгвардейцы распихивали их по драным раскладушкам в выделенных зданиях. Многие посылали правительство по известному адресу — пока корабли Избавления не принялись взламывать щиты хабитатов. Вот тогда хлынуло. «Связь» к тому времени позакрывала добрых восемьдесят пять процентов североамериканской сети хабов. Отставшим предстояло долгое путешествие к работающим хабам своих штатов — и это в эпоху, когда колесный транспорт сохранился разве что в музеях. А саботаж, явно спланированный на годы вперед, наращивал силу. Алик и сейчас сомневался, что Портленд, Даллас, Чикаго и Атланта успеют к прибытию Избавителей ввести в действие свои щиты.
Вот это у него в голове не укладывалось. Каким образом, когда всякому уже ясно, что диверсии — составная часть вторжения, умудряются навербовать идиотов в исполнители? Они что, не понимают, что пособничают врагам человечества? Слава богу, те, с кем он имел дело в верхах, держались того же мнения. Группам охраны приказано было не стесняться в средствах для прекращения саботажа. И те не стеснялись.
Поначалу обрадовали известия, что хабитаты Нью–Вашингтона и Эты Кассиопеи практически не подвергаются атакам. Но очень скоро там возникла проблема беженцев, а «Всекомменты» в своем репертуаре требовали переселить туда все население Соединенных Штатов. «Терраформирование велось на наши налоги, значит, они наши».
Не облегчало жизни и стремление Секретной Службы передислоцировать Первое Лицо в запасную резиденцию на Нью–Вашингтоне — это требование одним из первых утекло в массы. Пришлось ей показаться (на минутку) на балконе Белого дома, чтоб уверить народ: нет, президент не бежала, поджавши хвост. Тем временем старшие члены сената без шума и без возражений перебирались в резервные резиденции, разбросанные по системе Эты Кассиопеи.
Эмилья Юрих устало улыбнулась ему через стол.
— Как дела?
Алик поплотнее уселся в своем кресле и мрачно уставился на вазу с букетом мандариновых роз, заслонивших ее лицо.