— Шесть вечера, — он пробежался рукой по смятым после сна волосам, так что, выглядел очаровательно при этом.
— Погоди-ка. Уже шесть вечера? Черт! — она резко выпрямилась, — Я проспала весь чертов день? Бернетт, наверное, в ярости. Я должна была выйти на связь.
— Я это сделал.
Она нахмурилась.
— Ты сказал ему, что я ранена!
— Нет, ну то есть да, но я значительно преуменьшил ущерб. Я сказал ему, что тебе пришлось драться, потому что сгоревший склад и очевидцы, видевшие огромного льва, попали в новости.
Она вспомнила, что он превращался во льва дважды, на складе с вампирами изгоями и для того, чтобы отбиться от оборотней.
— Тебя засекли?
— Какой-то пьяница на той аллее, так что все не так уж плохо.
— Прости, — сказала она, зная, что он был ярым сторонником правил, и не обращался в людных местах.
И все же, ему пришлось превратиться потому что…. потому что она не смогла защитить его.
— Все в порядке, — его взгляд снова потеплел, будто она была ему небезразлична или вроде того, — мы выбрались живыми. И выполнили задание. Теперь ФИУ сможет арестовать членов банды.
Она кивнула.
— Я удивлена, что Бернетт не названивает каждые пятнадцать минут.
— Наверное, он бы названивал, но у него сейчас другие проблемы.
— Какие? — спросила Делла.
— Кто-то напал на Хелен.
— Хелен? На нашу Хелен? — спросила она.
Хелен была застенчивой девушкой, наполовину феей, которую, по мнению Деллы никто не мог бы обидеть.
— Она в порядке? Кто это сделал?
— Бернетт был с ней в больнице. Он сказал, что она в порядке. Я спросил кто это сделал, но он ответил, что они не знают. Но ты же знаешь Бернетта, он ад обрушит на головы виновных.
— Да, и я бы с удовольствием ему в этом помогла. Слава Богу, она в порядке.
Желудок Деллы смущающее громко заурчал.
Стив усмехнулся.
— Думаю, ты голодна, — сказал он, вскочив с кровати, — я принесу тебе кровь.
Она села и облокотилась на изголовье кровати, прижимая простыню к груди. Она смотрела, как он подошел к маленькому холодильнику, достал пластиковый контейнер с кровью. Но это была не та кровь, которую она брала для себя в эту поездку. Ту кровь она забыла в домике.
В ее голове закружились вопросы.
— Это не моя кровь. Где ты…
— Моя мама работала в клинике скорой помощи в этом городе пару недель, когда мы только переехали из Алабамы. Банк крови находится в конце этой улицы, вот почему я выбрал этот отель.
Его слова медленно проникали в ее мозг.
— Ты украл кровь из банка крови? — она потрясла головой, — Тебе нельзя этого делать!
— Я и не делал. Ну, формально нет, — сказал он, подойдя к кровати и протянув ей кружку.
Она взяла кружку и уставилась на ее содержимое. Прекрасный аромат наполнил ее нос.
— Это первая отрицательная? — спросила она, вспоминая какой приятной она была на вкус даже когда она была почти без сознания.
— Для тебя только самое лучшее, — сказал он, усмехнувшись ей в ответ.
— Ну, полагаю, что назад ты ее не можешь отнести? А если попробуешь, я, возможно, попробую тебя убить, — сказала она, сделав большой глоток.
Он хохотнул.
— Пей, к тому же, я не совсем украл ее.
Она посмотрела не него поверх кружки. Он продолжил просто стоять и смотреть на нее.
— Что ты имеешь ввиду?
— Я пошел, сдал кровь и забрал ее с собой.
Она слизнула последнюю каплю крови со своих губ.
— У тебя первая отрицательная?
Не удивительно, что для нее он пах так привлекательно. Он кивнул. Теперь его усмешка коснулась и глаз.
— Пожалуйста.
— Я не сказала спасибо.
— Да, но твоя благодарность отразилась в глазах.
Она нахмурилась, стараясь скрыть насколько действительно признательна ему. Потом села еще повыше, осушила кружку, и поставила ее на прикроватный столик.
— Где моя одежда?
— В ванной. Наверное, уже почти высохла. Я хорошенько ее постирал. Но прежде, чем ты оденешься, мне надо обработать твои раны. Последний раз.
— Думаю я в порядке.
— О, ты-то в порядке, — сказал он и улыбнулся, — но вот твои раны надо обработать.
Он подошел к шкафу и достал из него тюбик с какой-то мазью и другие нужные вещи.
Он сел на край кровати, положил все, что нужно на тумбочку, и аккуратно снял повязку с ее руки. Он выдавил немного мази на ватный диск и прижал его к порезу. Она изучала порез на своей руке, как и тот, что был на грудной клетке. Он почти зажил.
Потом он потянулся и опустил простыню вниз. Не так низко, чтобы увидеть ее полностью, но достаточно, чтобы почти оголить грудь и ее перевязанную рану. Очень нежно, он убрал повязку, и нанес лекарство на порез.