Но это же смешно…
Полный абсурд!
Впрочем, хобс так и не умолк. Я протянула руку, схватила Задеона за рубашку и дернула так, что та натянулась на его шее.
Он смотрел на хобса, но из-за моих усилий опустил голову настолько быстро, что я испугалась. Однако я быстро взяла себя в руки и поднялась на цыпочки, чтобы наши лица оказались как можно ближе друг к другу. Я намеренно сильно шевелила губами… не столько медленно, сколько стараясь говорить четко.
— На колени.
Раньше его взгляд был горячим? Теперь — это жидкая лава.
Задеон с глухим стуком упал на колени, приземлившись на мат.
Теперь я могла нормально протянуть руку, чтобы поправить и расправить рубашку на том месте, на его чешуе, которое я хотела…
Которое я хотела укусить.
И — не сердито, а с полноценным намерением «должным образом одарить» — я шагнула вперед, чтобы укусить Зи самым странным образом, который когда-либо использовала за всю свою жизнь.
Я начала посасывать его костюм, пока у меня во рту не пересохло, а ткань не промокла насквозь, из-за чего кожа Зи с проявляющимся кровоподтеком тоже стала влажной.
А потом я устремилась к Задеону, представляя себя львицей, которая хватает за горло буйвола, весящего полтонны.
Бьюсь об заклад, это не так уж и отличалось от действительности.
Мое тело задрожало, когда Задеон обхватил огромной рукой мои бедра.
Тихо и только для моих ушей он пробормотал:
— Не думай, что я забыл о твоих танцах…
Я укусила сильнее.
И Зи застонал.
Это было… вроде как даже забавно.
В итоге, черт меня побери, я улыбнулась.
«Смотри внимательно, хобс». Я только что сделала это.
Глава 24
ЗАДЕОН
Я был очень доволен своей парой. Не знаю, заметила ли она перемены в себе, но они были очевидны.
Как и все остальное.
Прошло уже два оборота с тех пор, как Кэлли так основательно заявила на меня права в присутствии того хобса.
Которого я сильно избил на следующий день под предлогом «обучения, как правильно блокировать удары». Хобс должен был либо научиться фильтровать свою речь, либо лучше драться. Я сделал все, что мог, чтобы помочь ему решить, что именно он хочет совершенствовать.
Эта ситуация показала, что определенные взаимодействия полезны для моей пары. Когда она почувствовала, что я нуждаюсь в защите, то не только смело столкнулась с противником… Кэлли буквально расцвела после противостояния.
Последние два оборота она не валялась в постели от восхода до заката. Вместо этого Кэлли послушно плелась — даже если громко протестовала — в спортзал.
И уже дважды она дотронулась до меня.
Дважды прикоснулась руками к моему лицу, разговаривая со мной.
А когда я отжимался, она плюхнулась рядом, скрестив ноги, — при этом от нее исходил аромат интереса — и смотрела так пристально, что я сбился с ритма.
Вот тогда, положив обе руки на мат, Кэлли наклонилась и укусила мое плечо.
Из-за костюма я практически не почувствовал это, но все же.
На несколько секунд я рухнул на коврик, не в силах пошевелиться.
Я чувствовал себя окутанным одеялом блаженства.
Кэлли от души посмеялась, радуясь моей реакции.
Я тоже был в восторге.
Теперь рядом со мной моя пара была более расслабленной.
А я ждал своего часа, позволяя ей успокоиться. Позволяя ей почувствовать себя комфортно.
Я больше ни слова не произнес о танцах.
Вместо этого мы постоянно вместе занимались.
Или, скорее, занимался только я.
Кэлли часто жаловалась.
Моя пара ненавидела бокс.
Ненавидела бегать. Хотя ей нравилось, когда ее преследовали, несмотря на все заявления и утверждения в обратном.
Она с удовольствием избегала всего, что было связано с тренажерами. Впрочем, большая часть тренажеров была предназначена для ракхий и поэтому в любом случае была бесполезна для нее.
Что касалось других видов упражнений… Кэлли надменно заявила, что подтягивания, бег, приседания, выпады, гребля и канаты — это жестокое и редкое наказание.
Сегодня я собирался поспорить с ней по поводу танцев. Я знал, что она скучала по ним. Мне снилась ее тоска.
— Ротк Коток Задеон? Ты можешь пробить для меня карточку?
Я даже не улыбнулся хобсу, да мне и не нужно было. Когда я выглядел нелицеприятно, это шло на пользу моей репутации.