Немного подождав, я насадил карточку хобса на свой рог, а затем вернул ее.
Казалось, что с каждым днем в комплексе появлялось все больше и больше хобсов. Только что закончивших школу и преисполненных надежд найти груфалу. Несмотря на запрет, они безумно желали стать участниками проекта с людьми. Большинство из них были очень почтительны. Нетерпеливы. Ну и все в таком духе.
Дохрэйн был вынужден запретить Грэйс взаимодействовать с ними.
Как я понял, когда они приходили к ней, то ей нравилось поручать им трудные задачи.
Зато они не приставали к моей Кэлли.
Хотя постоянно просили проколоть карточку.
— До свидания, — пробормотал я в ответ на его восторженную благодарность.
Хобс стал выглядеть еще более взволнованным от этого резкого намека.
— Я заметил, что прошло уже два дня с тех пор, как ты проводил тренировку, поэтому мне стало интересно…
— Да. В следующий раз я с удовольствием причиню тебе боль.
Я очень вежливо закрыл дверь перед его носом. Кэлли лишь покачала головой. Но это относилось не ко мне… а к хобсу.
Я неторопливо подошел к ней.
— Мы одни.
Ее щеки порозовели, а на лице отразилось смущение.
— Ну и что?
— Ты можешь показать, как нужно танцевать.
На какую-то долю секунды ее глаза расширились, но затем она сощурила их и отвернулась.
— Не могу.
Она даже не оглянулась на меня. И я знал, что, когда Кэлли подходила к стене и по собственной воле брала боксерские перчатки, она пыталась избегать меня.
Избегать этой темы.
— Почему нет?
— Что хотел этот хобс? И мы будем сегодня боксировать?
Я с трудом сдержал улыбку.
— Сегодня мы будем танцевать.
— А я хочу боксировать.
— Лжешь. Ты хочешь танцевать.
Но ее это не позабавило.
— Замолчи! Прекрати упоминать танцы или я…
Кэлли до сих пор спрашивала у меня разрешения укусить, таким образом предупреждая о грядущем.
Но не в этот раз. В этот раз она укусила меня в наказание.
И я осознал, что испытывал двойственные чувства. Мне не понравился укус Кэлли, подаренный только из-за того, что я разозлил ее.
«Но я так обожал результат».
Какой бы он ни был. Впрочем, мне не нравилось чувствовать…
Кэлли погладила мою облаченную в костюм руку. А затем легонько сжала ее, прежде чем крепче стиснуть зубы… Кэлли знала, что из-за этого я практически лишался рассудка. Гррр! И я сразу ощутил облегчение. Это было не наказание, Кэлли пыталась меня отвлечь, и у нее почти получилось.
Пока она сжимала в зубах мою рубашку, восхитительно пощипывая кожу, я вспомнил слова, под которые она любила танцевать.
Те, под которые она танцевала с наибольшей страстью.
Когда я начал напевать, то завладел всем ее вниманием.
Она выпустила изо рта мою рубашку, когда я издал низкий гул носом, аккомпанируя словам.
Но я тут же замолчал, когда увидел ее глаза.
Они были мокрыми.
— Кэлли?
— Это моя песня, — заявила она срывающимся голосом. — Я так и не нашла здесь того, что могло бы создать музыку. Это ты.
Я старался игнорировать неловкость, но, кажется, мои рога покраснели.
— Я… пытался произнести слова, которые сумели бы заставить тебя танцевать. Я не слышу каждое, но, вроде, помню их достаточно хорошо, чтобы повторить.
На ее лице больше не было никаких признаков раздражения.
— И, — продолжил я, внимательно наблюдая за выражением ее лица, — я надеюсь, что мое усилие довольно сносное, чтобы мы смогли станцевать. Вместе. Я хочу, чтобы ты научила меня.
На мгновение мне показалось, что она отвергнет мое предложение. Ее взгляд сначала остановился на одном моем ухе, потом на другом, а затем она одарила меня улыбкой.
— Слабослышащему человеку очень трудно петь, не говоря уже о танце, потому что он не может определить ритм.
— Хорошо, что я преуспеваю в решении сложных задач.
Ее улыбка стала шире, а в глазах вновь появились слезы.
— Да. Думаю, что ты отлично преуспеваешь в этом.
Я не знал, почему это изменило ее мнение, но был рад.
Она кивнула, но скорее себе, чем мне.
— Ладно. Ты добился своего. Давай сделаем это.
Наблюдать за ее движениями воочию… было даже заманчивее, чем в снах.
Я не мог отвести взгляд.
И испытывал огромное облегчение оттого, что только я видел это.
Хотя я не сомневался, что группа наблюдения фиксировала каждое движение Кэлли. Я сумел их уговорить убрать камеры лишь из нашей берлоги.
Несмотря на то, что данный факт не приводил меня в восторг, я считал, что этот танец должен был быть увиденным.