— Ты скажешь, если будет больно?
— Да!
«Она не скажет».
Я заметил, что Кэлли начала вздрагивать от моих толчков. Даже когда я замедлился.
Я никогда не подозревал, что буду бояться нашего акта спаривания.
Но я боялся.
Даже я почувствовал боль. Значит, Кэлли ощущала это острее.
Когда я учуял запах крови, то, несмотря на протесты, отстранился, чтобы проверить… тогда я увидел, что простыня под нами окрасилась в розовый цвет.
Когда я встал с кровати, Кэлли поползла за мной.
Но я не ушел далеко. Я рухнул рядом, внезапность этого движения заставила Кэлли остановиться. Я вцепился в ее бедра и подтащил к краю кровати.
— Ляг. Откройся для меня.
Некоторая часть ее лихорадочного побуждения ослабла от облегчения, которое она получила от моего языка.
— Спасибоспасибоспасибоспасибо, — бормотала она так быстро, что слова слились воедино.
Если бы только она благодарила меня за удовольствие.
Кэлли благодарила, потому что знала, что мы можем продолжить.
Ночью, когда она слишком устала, чтобы прижаться ко мне, и слишком измучилась, чтобы приказать мне снова спариться с ней, ее отчаяние переросло в поражение.
К утру каждый изгиб ее тела демонстрировал усталое смирение.
Отстраненным тоном, который меня не волновал — впервые за несколько часов — Кэлли наконец начала разговаривать со мной, не применяя команд.
— Боюсь, я никогда не смогу забыть то, что произошло. Никогда не смогу смотреть на это и не видеть, что они сделали со мной.
На слове «это» ее голос дрогнул.
Как и мое сердце.
Хотелось бы мне быть мудрее.
Хотелось бы мне знать, что на это ответить.
Но я не знал. Поэтому я сделал единственное, что было в моих силах в данный момент — притянул Кэлли к своей груди и прижался носом к ее уху, чтобы проверить температуру.
Я натянул на нас одеяло, которое Кэлли все время отпихивала.
Она до сих пор была слишком холодной.
Она мерзла с тех пор, как услышала ту новость.
* * *
КЭЛЛИ
По-моему, я вообще не спала.
Я была похожа на зомби, когда выбиралась из постели, но все же не смогла не заметить удивление на лице Задеона, обусловленное тем, что я все же встала.
Я была уверена — он боялся, что я снова запрусь в комнате. И я действительно пыталась спокойно лежать. Но мой мозг не отключался…
«Потому что «тот этап» беременности — изнурительный этап — прошел?»
Я должна была хоть что-то предпринять, чтобы не сойти с ума.
— Нам нужно кое-что прояснить, — заявила я.
Кивок Зи был полон благодарности. Та часть меня, которая еще не оцепенела от ужаса, понимала, насколько сильно был обеспокоен Задеон.
И как сильно он любил меня.
Именно от этой мысли мой разум успокоился.
Спасибо. Боже.
Я вложила все свои силы в наши стандартные упражнения. В какой-то момент Задеон должен был поднять меня в воздух, но ничего не получалось.
Дело в том, что он делал это правильно и в нужное время… но я постоянно все портила.
Впрочем, я не собиралась уходить до тех пор, пока не выполню упражнение.
— Самоубийство не решит проблему, — зарычал Задеон.
Впервые я уловила в его голосе гнев, направленный на меня.
Я положила руку на его плечо.
— Вовсе нет. Клянусь, Зи, я просто… я должна чем-то заниматься. Должна… чтобы обрести контроль хоть над чем-то, это помогает мне думать…
Я вздрогнула, пытаясь взять себя в руки. Это чувство было таким же крепким, как старые чулки; я чувствовала, что вот-вот развалюсь, и знала, что если начну, то уже не смогу остановиться.
Не смогу исправить что-то тогда, когда это уже произошло.
Задеон впился в меня взглядом… с беспокойством.
— Ладно, — он медленно кивнул. — Если это поможет. Но ты остановишься, если…
— Устану? Почувствую боль?
Его улыбка была печальна и сочувственна. Он схватил меня за подбородок пальцами, а не хвостом. Дополнительные прикосновения помогли мне немного подавить страх, затаившийся внутри.
— Танец. Пусть он поможет тебе. Если понадобится, я понесу тебя на руках.
— Теперь ты готов носить меня на руках, — попыталась сказать я; пошутить.
Но в итоге все закончилось тем, что я разрыдалась на его плече.
Я не была уверена, понял ли он хоть слово.
С другой стороны, может и понял. Его лицо было искажено, будто Задеон хотел плакать вместе со мной. Я обняла его, намочив ткань на его плече… раньше из-за моих слез мокрой была половина его костюма.