Мои глаза опалило слезами, когда я почувствовала… надежду.
— Некоторые души рождаются злыми. А некоторые наоборот.
Задеон не сводил с меня взгляда. Когда Зи так ничего и не произнес, я решила, что он действительно верил, что этот ребенок начнет с чистого листа. Он знал инопланетную расу лучше, нежели я… и если он думал, что жизнь малыша от этого конкретного вида не будет омрачена проклятьем…
Я хотела в это верить.
Я так сильно хотела в это верить.
«И я так этого боялась».
Рациональной частью своего разума я понимала, что зачатие во зле не обращало во зло самого ребенка.
Мои ладони сжались в кулаки, желая обхватить живот так сильно, что болели пальцы.
Рука Задеона нашла мою.
— Моим первым словом было твое имя.
Я быстро заморгала.
— Моя мама не знала, что такое «Кэлли»… В нашем языке нет ни одного похожего слова. Она думала, что это чепуха, простой детский лепет, но я так и не перестал его повторять. Когда я выучил достаточно слов, чтобы составлять предложения, то стал расспрашивать маму о твоем местоположении.
— Моя мама, — мое горло сжалось так, что я едва сумела произнести следующие слова, — использовала все инструменты, на которых когда-либо училась играть, в попытке помочь мне найти то, что создало в моей голове самую красивую музыку.
Зи выглядел заинтригованным.
— И что это за музыка?
Вопрос заставил меня улыбнуться.
— Я уже говорила. Я танцевала под твой голос. Это всегда был ты. Только ты.
— Ты пришла из другого мира, Кэлли. Я искал тебя всю жизнь, но не мог найти. Ты прошла через ад, но все же нашла меня. Я не верю, что невероятность нашей истории сейчас закончится, мой сон. Мы проживем вместе счастливую жизнь. И правильно воспитаем этого малыша. Он вырастет, видя любовь, которую мы испытываем друг к другу; вырастет, чувствуя нашу любовь к нему. Разве не так?
Когда Задеон потянулся ко мне для поцелуя, я вцепилась в его рога и приподнялась, чтобы повернуться к нему спиной.
Зи выглядел таким растерянным, когда я оглянулась.
Пока я не спустила леггинсы инопланетного типа, оголяя свои ягодицы.
Он помог мне стянуть одежду и любезно расстегнул застежки на своем костюме. Одной ладонью Зи стиснул мое бедро и надавил коленом на мои подколенные чашечки, вынуждая согнуть ноги.
Ощущение мускулистого бедра, настойчиво прижимающегося к моей чувствительной спине, заставило тепло разлиться между моих ног.
Толчок члена вынудил меня в ожидании прижаться лбом к кровати.
Но вместо того, чтобы войти в меня, Зи склонился надо мной, а когда я повернула голову, то его губы впились в мои поцелуем.
Только когда наши рты прижались друг к другу, а глаза на мгновение встретились, Задеон соединил нас везде.
Он не скрывал своей преданности.
Как и я от него.
Он был прав в том, что мы были счастливы рядом друг с другом. Задеон напомнил, что я не была одинока.
Меня любили, я была в безопасности, мы преодолеем все трудности вместе.
И наша история не должна на этом закончиться.
Глава 40
ЗАДЕОН
Мой вид называл молодняк щенками или отпрысками.
Люди же называли своих детенышей младенцами. Младенец. Мне нравилось это слово.
Хотя я также любил и «щенки». Мой отец до сих пор называл свой выводок щенками, и будет обращаться к нам так до конца жизни.
Я прижал ладонь к округлившемуся животику Кэлли.
«Младенец» звучало так же тепло и мягко, как ощущалось — хрупко и необычно — и пахло.
Ребенок пнул Кэлли так сильно, что я заметил это. Я попытался понизить голос до шепота, но не сумел определить, насколько хорошо это получилось. Если бы я сейчас промолчал, то малыш точно разбудил бы мою пару.
— Будь осторожен, малыш. Дай ей отдохнуть.
Я напрягся, когда ощутил, как пальцы Кэлли заскользили по моей голове. Но вместо того, чтобы оттолкнуть, погладила ладонью мои шипы.
Я расслабился, забормотав слова признательности и поощрения.
Когда я ощутил вибрацию от ее голоса, то поднял голову, чтобы посмотреть на лицо Кэлли.
— Я чувствую, как он двигается, — пробормотала она.
Она не видела, но мои брови выгнулись выше линии шипов.
— А я могу лишь представлять, как он танцует внутри.
Тон Кэлли был теплым, когда она ответила:
— Я знаю, что ты поешь ребенку, когда я засыпаю. Когда он слышит тебя, то сразу успокаивается.
Но я ничего ей не рассказывал. Впрочем, это было правдой — малыш практически всегда вел себя хорошо, когда я просил его утихомириться ради его матери.