— А твое тоже превращается в платье? — уточнила Энджи.
— Платье-одеяло? — спросила Кэлли.
Она позволила мне накинуть одело на ее плечи… и мы оба замерли.
В этом было что-то правильное.
Я с грустью подумал о сестре и матери, которые были бы рады устроить для Кэлли полноценную церемонию.
Моя пара посмотрела на меня и улыбнулась.
— Покажи.
Когда я обернул вокруг нее покрывало, то это произвело на меня такой эффект…
Я заскользил хвостом по ее спине и подтолкнул чуть ближе к себе.
— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
— Оооох, — протянула она и обняла меня. Затем Кэлли отстранилась и повернулась лицом к ближайшей стене. — Я.… хочу увидеть свое отражение.
Воцарилась тишина, пока моя пара осматривала не только наше одеяло, но и саму себя.
— Никогда не понимала, насколько отвратительно каждый день не смотреть на свое отражение. Раньше я видела себя хотя бы в стеклянных панелях дверей.
— Серьезно? Странно. Держу пари, кто-нибудь мог бы починить их для тебя, — предположила Энджи.
— Я попросила команду убрать эту способность, — объяснила Кэлли. — А они уделили много внимания деталям.
Она окинула себя взглядом, бегая глазами по всему своему телу в смеси удивления и шока.
— Не узнаю себя. У меня появились мышцы, — пробормотала Кэлли и согнула руку. — Я даже не похожа на себя. Думаю… думаю, это хорошо. Я стала… сильной, — закончила она шепотом.
Я наблюдал за ее губами с помощью отражения, поэтому без колебаний ответил:
— Потому что ты такой и была.
Энджи издала странный звук, чтобы привлечь внимание Кэлли.
— Я бы, конечно, не хотела запрещать что-либо беременной женщине, но… тебе лучше быть поосторожней с остальным шоколадом.
— Почему она должна быть осторожной? — встрепенулся я… не воинственно.
Мне просто было любопытно.
— Потому что если она продолжит есть столько сладкого, то ее стошнит.
Я посмотрел на Кэлли.
Она слабо улыбнулась мне.
— Слишком поздно. Я уже чувствую, как мой организм впадает в шок от избытка сахара.
Мое сердце начало бешено колотиться, я бросился к своей паре.
— Это может причинить тебе вред?
Я вырвал последний пакетик из ее рук и зашвырнул в другой конец комнаты. Другие женщины обнаружили лакомство и зарычали, словно звери.
С противоположного конца зала раздался очень громкий возмущенный крик:
— Ты серьезно? Здоровяк целыми днями кусает людей, а я укусила один раз и сразу попала под замок? Полный бред!
— Вот что бывает, когда ты забываешь, как себя вести.
— Прекрати это ханжеское, самодовольное дерьмо. Ты тоже хотел укусить ее. Я видела твои клыки, Дохрэйн!
— Так и есть, моя принцесса, — от моего внимания, как и от внимания Грэйс, не ускользнуло, что Дохрэйн обращался к ней подобным образом только тогда, когда чувствовал, что она вела себя неразумно. — Но, как ты наверняка заметила, я сдержался.
— Я тоже сдержалась… я же не убила ее!
— И что она такого сделала? — спросила Кэлли, стараясь не рассмеяться.
Грэйс повернула голову, посмотрев сначала на Кэлли, затем на меня, ее испуганные глаза рассказали нам все без слов.
Мэнди говорила о Кэлли.
Снова.
Глава 42
КЭЛЛИ
Руки Задеона приземлились на стол… но я услышала громкие щелчки прежде, чем ладони соприкоснулись с поверхностью. Звук исходил от когтей. Множества острых, смертоносных когтей.
— Добро пожаловать домой! — весело воскликнула я Грэйс.
— У тебя идет кровь, — голос Дохрэйна пугал. — Я же говорил, что почувствовал запах.
Грэйс вытерла щеку.
— Все в порядке.
— Мэнди ранила тебя?
— Она вцепилась мне в лицо. Не беспокойся. У нас был отличный момент просветления.
Дохрэйн посмотрел поверх моей головы. И смотрел. И смотрел.
Задеон положил руку на мое плечо. Я повернулась, чтобы взглянуть на него.
— Что?
Его лицо выражало неприязнь.
— Я могу залечить ее рану.
— Да нууууу, — протянула Грэйс — Никакого языка.
Лицо Задеона прояснилось, когда он посмотрел на Грэйс.
— Я могу просто плюнуть на тебя.
— Это было бы… здорово? Спасибо? — Грэйс рассмеялась. — Моя жизнь чертовски странная.
Когда Задеон навис над Грэйс, я впервые увидела, что ей стало по-настоящему неловко.
«Я знала этот взгляд».