Опечалившись, я опустила голову, но не могла избавиться от этих мыслей и не желала больше видеть неодобрительные взгляды своих людей, поэтому уставилась на длинную, зеленую траву под своими ногами, пока эта зеленая трава не превратилась в серый булыжник, пока этот булыжник не превратился в деревянный пол моих новых покоев.
Брат Лука и отец неожиданно остановились в скудно обставленной комнатушке и бросили меня на кровать. Я ударилась о матрас и попыталась сесть, показывая свое почтение старейшинам.
Подняв свой тяжелый взгляд, я увидела, что отец и брат Лука смотрели на меня. Они стояли бок о бок, оба значительно постарели. У обоих седые волосы, морщины на лицах, которых не было, когда я была ребенком. Они оба набрали вес. В глазах отца был легкий молочный оттенок, затмившую бывшую там прежде синеву.
Брат Лука покачал головой и положил руку на плечо моего отца.
— Ну, Исайя, мы не могли оказаться более правы. Эта... эта блудница несомненно Окаянная. Огромные глаза, роскошный рот. Она чересчур соблазнительна. В действительности, я борюсь с желанием соединиться с ней, пока мы говорим.
Испуганный крик сорвался с моих губ, и я отползла подальше на кровати.
Брат Лука покачал головой и выругался.
— Я должен уйти, пока не поддался, — все, что он сказал, прежде чем вышел за дверь и закрыл ее за собой.
Мой отец все еще пялился на меня, и я не могла ничего поделать, но думала обо всех тех разах, когда он пробирался ко мне в кровать, когда я еще была ребенком, обнимал меня и гладил мою кожу. Не могла не думать о том, как он усаживал меня к себе на колени, запирая всех моих братьев и сестер в другой комнате, и водил руками по моим волосам. И я не могла не думать о том времени, когда он сказал мне мыться с ним в ванне, где брал мои руки и...
Я взглянула на отца, и волна гнева охватила меня. Он приподнял брови, очевидно, заметив смену выражения, когда я прошептала:
— Какой отец заставит свою шестилетнюю дочь трогать его... интимные части? Какой отец будет распутно гладить свою дочь?
Отец выпучил свои глаза и вся краска отлила от его лица.
— Как ты смеешь? — прошипел он, но я покачала головой, молясь, чтобы слезы, скопившиеся в уголках моих глаз, не полились по щекам.
— Как. Ты. Смеешь! — я повторила его слова с силой в голосе, которую не ожидала. — Ты превратил чистые отношения в грязные. То, что ты делал со мной, было неправильным и нечистым!
Зарычав от ярости, мой отец наклонился вперед и ударил меня по щеке, мой рот мгновенно наполнился кровью. Я смотрела ему в глаза, когда он говорил:
— Ты — настоящее зло, Вельзевул! Ты соблазнила меня, вошла в мои сны и заставила меня думать только о тебе, о том, чтобы взять тебя так, как мужчина должен брать женщину.
Раздраженная, я сжала связанные руки в кулаки.
— Нет, отец, я не соблазняла тебя. Ты ошибаешься. Ты заставил меня думать, что именно так каждый отец обращается со своим ребенком. Но я узнала, что это не так! Это грешно... аморально!
Лицо моего отца вспыхнуло красным и, выходя из комнаты, он объявил:
— Я с нетерпением жду, когда Мика начнет изгнание злых сил из тебя. Этот демон, зло, живущее в тебе, должно быть изгнано из твоей души раз и навсегда. В противном случае ты перейдешь к следующей жизни, где Бог осудит тебя, так же как твою мать, которая спала с Сатаной, чтобы создать тебя!
На это раз кровь отлила от моего лица, и я начала яростно дрожать.
— Моя... моя мать? — спросила я, и увидела выражение триумфа на лице отца.
Когда он ухватился за дверную ручку, его глаза вспыхнули.
— Твою мать осудили и признали виновной в колдовстве и связи с Темным Лордом. Она приветствовала Сатану в своей постели, и, соединившись с ним, они создали тебя. Она была признана виновной в ереси и заплатила справедливую цену. Теперь она вечно горит в аду.
Он открыл дверь и оглянулся.
— Ты покинула общину один раз, Далила, но снова не сможешь сбежать. Новый Сион — это крепость, которая защищает наш народ от злодеев внешнего мира. Ты Окаянная, ты принадлежишь этому месту и нам ради собственного спасения. Не пройдет много времени, прежде чем Господь вернется за всеми нами. Порок Каин раскрыл это нам, и когда Бог это сделает, тебе лучше молиться, чтобы брат Мика успел очистить твою испорченную сущность.
Когда дверь захлопнулась, я затряслась от страха. Веревки жгли мою кожу, крепко удерживая запястья и ноги. Оглядев комнату, я не увидела ничего знакомого. Эти покои были симпатичнее, чем те, в которых мы выросли с Беллой, Мэй и Мэдди. Стены были сероватого оттенка, здесь также были длинные шторы на широких высоких окнах и деревянные полы под моими ногами. Я чувствовала себя пленницей в золотой клетке.