Такая откровенность вызвала улыбку у Тарасова, помогла ему справиться со злостью, которая непрерывно нарастала, и казалось, вот-вот наступит момент, когда трудно удержаться от соблазна ударить, плюнуть в физиономию или в лучшем случае отвернуться от противника, уйти в сторону.
— Но из путешествия в конце концов возвращаются домой.
— Нет, Михаил Федорович, я о возврате не думал и не думаю. Давно понял, что переиграть невозможно.
Оба рассмеялись…
Снова потянулась дорога то вниз в лощину, то вверх на небольшой перевал, так и не приблизившая их к полосе высоких горных сооружений, все время стоявших где-то справа от их пути, хотя, как казалось, совсем недалеко.
— Вот за разговорами почти и приехали, — заметил Часовников, когда с очередного пригорка показалась относительно широкая долина с разбросанной по надпойменной террасе деревенькой. — Это и есть Кисовка. Видите следы старых канав на склоне. Это мои разведки.
— Такие канавы, снизу вверх по склону, всегда хорошо сохраняются, — ответил Тарасов. — Вот когда канавы вдоль склона, то в них наползает и накапливается все, что хоть чуточку выше.
— Верно. А вон на берегу рубленый дом. Там пробная фабрика стояла… Потом уже, когда разведки прекратили, бегуны куда-то вывезли, а помещение использовали под мельницу.
— Выходит, вы все здесь знали и помнили.
— Нет, не все. Это не главное. Кроме того, я часто так поступал.
— Почему?
— Сруб готовый, вода подведена. Всегда купят. А зато меньше разговоров о том, что здесь у Часовникова получилось. Кое-кто надеется, что время подойдет и рудник откроется, а другие, каким такой оборот что нож острый, успокоятся. Ушел, мол, Часовников-то. А он, оказывается, как сам знает, так и делает. Хочет — уйдет, хочет — вернется. Столбы-то не сняты. Участок за мной и есть не просит.
— Выходит, что результаты были неплохими, раз прятали.
— Боюсь сказать. Помнится, что поначалу ничего доброго не было. Я же говорил, маскировка была нужна и для того, чтобы перепродать участок.
— Что же, придется проверять.
…В следующие дни, пока бурая лошаденка отъедалась на луговине около маленькой мельницы, двое разведчиков с утра до вечера лазили по канавам, отбивали, толкли и мыли пробы, расчищали наиболее засыпанные места.
В первый же день жители Кисовки узнали в маленьком старичке бывшего золотопромышленника; с удивлением и даже некоторым недоверием наблюдали они, как бывший барин работает вместе с молодым человеком и явно подчиняется ему. Нашлись сочувствующие: «Довели… А какой силы человек был». Но большинство видело другое.
Хочешь не хочешь, но уж раз сам Часовников к Советской власти служить пошел, значит, и взаправду она крепка… Даже такой маленький факт помогал спокойнее, смелее действовать в поселке тем, кто завоевал здесь новую жизнь.
6
Заключенный
Худощавый, высокий, чуть сгорблю ленный человек встал с дощатого топчана, сделал шаг к узкому окну, пробитому в стене и забранному массивной решеткой.
«Крепко строили!.. — думал он. — Это еще до нас. Наверное, в те времена, когда город Пьяногорском называли… Говорят, лучшая казачья застава была на Иртыше, с любой пакостью расправлялась — и с бандитьем, и с контрабандистами, а особливо с теми, что против порядка… Пьяногорск — здорово сказано. Выпить бы сейчас, как бывало после хорошей выручки или фарта. Пил до того, что забывал все… Пил и компанией, но больше в одиночку. Не любил, чтобы кто-то видел, знал или, еще хуже, делил мое… Немного теперь моего осталось».
По ту сторону окна виднелись тюремный двор, покрытый чахлой травой, и часть крепостной стены.
— Стена старая, выложенная из крупного камня причудливой вязью. Кое-где на ней выкрошился цемент и образовались углубления, как бы нарочито устроенные, чтобы в них ставить ногу.
Человек стоял у окна и невольно думал о том, как было бы удобно подняться по этим неровностям, держась руками за переброшенную через стенку веревку.
Но вдоль стены ходит охрана, и веревку кинуть некому. Он злобно отворачивался от окна, шел в глубину помещения. Пять шагов, и плотная дверь с глазком. Это все…