…Телеграмма с рудника Манко (недалеко от озера Зайсан) принесла сообщение, что после оползня на одном из склонов в долине обнажились старые, ранее неизвестные горные выработки и серия рудных жил, не отмеченных на планах. Предстояла поездка для обследования— осмотра и опробования подарка, преподнесенного самой природой.
Тарасов знал глубокое ущелье, на дне которого располагался маленький рудничный поселок Манко. Откуда бы ни подъехать к нему — снизу по речке или сверху через перевал, картина была одинаково неприглядной.
Долина ничем не отличалась от бесконечного числа ей подобных. Неширокая пойма, покрытая смешанным лесом, с извивающимся по ней потоком; пологие увалистые склоны, заселенные пихтой и лиственницей; водоразделы с огромными многовековыми кедрами. По мере приближения к верховьям склоны становились круче, то и дело начинали попадаться рыжие или серые полосы каменистых осыпей, полностью лишенные растительности; здесь деревья были мельче, кедры исчезали. Все громче становился голос потока, журчащего по камням; там, где сохранился травянистый покров, проглядывали обычные алтайские фиалки, незабудки, горечавка, а между пнями деревьев и кустарниками — пионы Цветы окрашивали луговины и полянки то в голубой, то в фиолетовый, то в малиново-красный цвет. За крутым поворотом долины картина резко менялась. Сказывалась близость жилья — только редкие пеньки напоминали о былом лесном богатстве, но быстро исчезали и они. То голые, то скалистые, то одетые сплошным покровом каменистых или щебнистых осыпей склоны круто поднимались к небу и закрывали его настолько, что обычное понятие «горизонт» становилось бессмыслицей. Голубая или разукрашенная пятнами облаков бирюзовая полоса казалась крышей от сказочного каменного корыта, выход из которого закрывал поворот долины.
На склонах лепилось несколько домов. Разбросанные на высоких каменистых террасах, дома по окраске почти сливались с ними. Общий рыжевато-серый фон нарушало несколько труб, сложенных светлым кирпичом. Самая высокая принадлежала обогатительной фабрике, наполнявшей долину непрерывным зловещим скрежетом. Ночью, когда исчезали тени, дома и трубы становились совсем незаметными.
В нескольких местах на склонах зияли черные отверстия входов в штольни — горизонтальные выработки, уходящие в гору. Руда или пустая горная порода, погруженная в вагонетки, тележки, тачки, любым способом доставленная из глубины горы к устью штольни, может быть сброшена на склон либо перегружена для дальнейшей транспортировки. Выгодность/такой организации разработок настолько очевидна, что всегда, когда позволяют рельеф и условия залегания полезного ископаемого, стараются прибегать именно к штольням.
Около каждой штольни виднелась площадка, образованная постепенно накапливавшейся породой. Под такой площадкой склон становился еще круче и еще неприветливее.
Несколько иначе все это выглядело сверху, с перевала.
К концу длинного тяжелого подъема усталый путник почти не замечает окружающего. Движения становятся автоматическими, и часто остается только одно желание— поскорее добраться до места отдыха. Если человек изо дня в день ходит по этому маршруту, он старается так соразмерить силы, чтобы, войдя на перевал, можно было бы без длительного отдыха приступить к спуску. Ему не до красот окружающей природы. Только опытный изыскатель или охотник, да и то по привычке, увидит, как изменяются окраска и размеры камней, покрывающих склоны, исчезает или появляется растительность; заметит пятна травы над выходами родников или чуть заметные тропки, проложенные где людьми, а где и дикими животными.
Но вот перевал взят. Глубоко вздохнув, путник останавливается. Он долго смотрит туда, где лазурный небосвод смыкается с землей. Как бы человек ни был привычен к дивным картинам горного пейзажа, он не сможет отказать себе в удовольствии еще раз полюбоваться зелеными пятнами леса, серебряными змейками рек, расплывчатыми очертаниями гор на горизонте, такими четкими и строгими вблизи. Только насытившись картиной бесконечной дали, человек подойдет поближе к краю склона.
Устья выработок на противоположном склоне долины можно было видеть во всех деталях: и грубые косяки окладов, и защита из бревен, выложенная над входами в штольни, и площадки перед ними со всем их несложным хозяйством.
Если насыпать несколько кучек разного материала — муки, песка, галечки, крупных камней, они обязательно будут иметь различную крутизну склонов. Сколько бы вы ни стирались, вам никогда не удастся сложить вертикальную стенку из сухого песка. Большая или маленькая кучка одинакового песка, насыпанная из одной точки, будет иметь один и тот же угол откоса склона. Если же кучка сложена различным материалом, угол склона будет неравномерным. Здесь наблюдался именно такой случай. Скальные обрывы перемежались с каменистыми осыпями, то крупнообломочными, то щебнистыми; но всюду склоны были предельно круты.