Зимой на перевале накапливалось много снегу, постепенно появлялся козырек, нависающий над долиной, и наконец наступал момент, когда в свист вьюги вплетался особый, ни с чем не сравнимый шорох. Он нарастал с огромной быстротой, заполнял ужасом сердце всего живого, находящегося в долине. Слежавшийся плотный снег, далеко не такой пушистый и легкий, каким мы привыкли его смахивать с одежды, громадным комом устремлялся вниз. Набирая скорость, захватывая все, что попадалось на пути, ком этот с каждой секундой становился все тяжелее и стремительнее. Свистящая масса мчалась вниз со скоростью современного экспресса. В лучшем случае лавина с размаху ударялась в противоположный склон и заполняла какой-то участок долины. Над местом завершения ее пути вставало снежное облако. Оно медленно опускалось, и только мельчайшие искрящиеся снежинки еще долго носились в воздухе.
Но случалось и иначе. На пути лавины оказывались строения, склады, запасы дров, леса, руды, без которых немыслима нормальная жизнь горного поселка; наконец, на ее пути мог оказаться зазевавшийся путник, да еще с тяжелым возом.
Не один раз снежные лавины причиняли руднику Манко серьезные неприятности. Приходилось подолгу откапывать засыпанные жилища, спасать попавших в беду людей.
Летом, особенно после дождей, не меньшую опасность представляли оползни.
Вода по капелькам просачивается между камнями. Набухают, тяжелеют осыпи и быстрее сползают по склонам. Кроме того, вода постепенно разрушает многие минералы. Твердый полевой шпат с течением времени разламывается, растворяется, вступает в химические реакции с окружающими камнями или почвами, превращается в глину. Идут годы, столетия сменяют друг друга, и где-то на некоторой глубине от поверхности постепенно образуется слой, наполненный глинистыми частицами. Глина не пропускает воды, хотя некоторые сорта глины могут довольно много поглотить ее. Теперь вода, приникающая сверху в промежутки между камнями или щебнем, будет стекать по поверхности глинистого водоупорного слоя.
Но кто не знает, какой скользкой становится смоченная глина. К тому же некоторые глинистые минералы, впитывая в себя воду, сильно изменяются в объеме (вспомните, сколько трещин покрывает поверхность глинистого такыра или просто глинистой почвы после того, как ее высушит солнце!). Таким влагоемким минералам уже не хватает их обычного места, а расширяясь, они сдвигают лежащие сверху камни.
Вода продолжает поступать, смазывать глинку, вымывает, подкапывает песчинки, оказавшиеся на ее пути, и вот все большее количество спокойно лежавших на склоне обломков начинает скользить вниз.
Если склон пологий, произойдет больший или меньший оползень, а если крутой… Как лавина, оползень наберет скорость, разгонится, нередко опрокинется всей своей массой, как только встретит хотя бы малейшее препятствие… Это обвал, по своим последствиям куда более страшный, чем любая лавина.
Именно такое событие произошло в долине Манко. Причем, сталкивая со склона накопившиеся на нем осыпи, оползень открыл людям древние горные выработки, вероятно когда-то очень давно уничтоженные или, вернее, скрытые подобной же катастрофой.
В доисторические времена на Алтае, да и в других районах Сибири, жили племена, занимавшиеся горным промыслом. Немало следов осталось от древних выработок, сделанных пришлыми «рудознатцами».
Каждая хорошо сохранившаяся древняя выработка представляет большой археологический и геологический интерес. Она может содержать следы древней культуры, показывать, какие полезные ископаемые умели использовать люди; иногда помогает открыть забытые или затерянные месторождения.
В тресте имелись только самые краткие сведения об обнаруженных выработках. Но даже они заинтересовали Тарасова.
Удалось выяснить, что стенки выработок не везде ровные и местами как бы обожженные. Правда, никаких сообщений об инструменте или останках трудившихся там когда-то рудокопов, если не считать фразы 6 находке кожаного выворотного мешка, примерзшего к почве выработки, не было. Но уже и эти данные позволяли приблизительно восстановить время разработок.
Как считают археологи на основании изучения находок каменных и медных орудий из районов Горного и Рудного Алтая, здесь приблизительно за тысячу лет до нашей эры велись разработки меди и золота. Рудокопы приходили на найденное ими месторождение целым родом. В распоряжении их еще не было железных орудий. В выработках разжигались костры, потом раскаленный камень поливали водой, а когда он с шумом растрескивался, осколки разбивали, пользуясь каменными или медными молотками и кельтами— деревянными клиньями; куски, казавшиеся самыми богатыми, выносили в выворотных мешках или тащили на санках к выходу, где дробили, промывали, либо прямо забрасывали в примитивную печь для плавки.