— На-гора поднимемся, там повспоминаем. А здесь ты мне, Устиныч, про эту шахту побольше.
— Ведь я к слову, Михайло Федорович!
— Сам же ты говорил: «Закон шахтовый — в горе о горе и толкуй, а чужого без надобности не затрагивай». Было?
— Говорил.
— Ну и нечего закон нарушать.
Впрочем, Тарасов не забывал начатых разговоров, и не раз, выйдя из шахты, они подолгу засиживались в тесной раскомандировке — небольшой комнатке у ствола шахты, а то и просто на бревнышке или камнях, беседуя о самых разных делах.
Больше недели геолог вел подробнейший осмотр горных выработок, не привлекая в помощь никого, кроме своего постоянного спутника. Но ему не удалось обследовать и половины того, что было намечено. Кроме того, выяснилось, что нужно еще расширять план обследования. Теперь Тарасов даже боялся назвать срок окончания работы. Польникова волновало: не слишком он увлекся трестовский представитель геологическими изысканиями и не забыл ли о главной задаче? Но спрашивать своего постояльца он считал неудобным.
Тем временем и у Тарасова появились предположения и вопросы, о которых следовало бы посоветоваться. Однако геолог считал преждевременным вмешивать в свои, как ему казалось, рабочие «промежуточные» догадки директора рудника. Пусть даже он жил с ним под одной крышей.
Тарасов рассчитывал найти единомышленника в главном инженере рудника Корчмареве, сутулом высоком человеке в очках, чем-то напоминающем вечного студента из чеховских рассказов. При встречах он пытался подсказывать ему необходимость самим работникам Кара-Кыза еще и еще раз проверить правильность консервации некоторых шахт или, может быть, поискать пути для резкого улучшения работы за счет новых участков с высоким содержанием золота в руде.
Однако, как бы вежливо ни делались намеки, каждый из таких разговоров выливался в обоюдоострый спор.
Тарасов постепенно приходил к выводу о том, что главный инженер больше всего на свете боится начальства. Здесь, на руднике, и в тресте его считали весьма дисциплинированным специалистом, отличавшимся от многих других, в частности, тем, что его мнение всегда почти совпадало с мнением «вышестоящих товарищей». Становилось ясно, что, если потребуется провести какие-то более серьезные работы, чем осмотр и контрольное опробование выработок, он не помощник. Хуже того, еще и всячески воспротивится такому самоуправству, а в самую решительную минуту может оказаться «крысой, бегущей с тонущего корабля», или, во всяком случае, «человеком, умывающим руки».
Тарасов предпринял еще одну попытку. Войдя в кабинет Корчмарева и обнаружив там нескольких посетителей, геолог заявил:
— Хочу воспользоваться вашей любезностью. Мне нужна помощь.
— Я всегда готов, моя обязанность. Кроме всего прочего вы представитель…
— Не в этом дело, — Михаил Федорович перебил слащавую фразу. — Хочу просить инженерного совета по некоторым вопросам, возникшим при осмотре шахт.
— С удовольствием, если смогу, — ответил Корчма-рев, явно польщенный таким обращением.
— Вот и отлично. Тогда собирайтесь. Пошли.
— Куда?
— Да в шахту!
— Сейчас? Но почему же так сразу?
— Но ведь мы с вами горняки, — ответил Тарасов, — а если товарищи не могут подождать до нашего возвращения, так я посижу.
Чей-то одобрительный смешок заставил Корчмарева обратить свое возражение в шутку. Он нехотя поднялся из-за стола и начал натягивать на себя спецовку. Посетители вежливо покинули кабинет.
— Зачем я вам вдруг понадобился? — настороженно спросил он, когда инженеры остались одни.
— Вы напрасно волнуетесь, — спокойно ответил Тарасов. — Я действительно очень хочу вместе с вами посмотреть несколько интересных мест и надеюсь, что наши точки зрения совпадут.
— Мы не раз встречались в шахтах, и пока наши точки зрения не совпадали, — пробовал возразить Корчмарев. — Быть может, лучше попробуем обсудить все здесь?
— Нет, уж лучше пойдем. Тем более что участки, на которых идет добыча, мне без вас и осматривать неудобно.
На этот раз они долго ходили по выработкам. Каждый из участков, где происходила добыча руды, поражал своей мизерностью. А запас, подготовленный к выемке, как правило, исчислялся лишь десятками тонн, а это значит, что работы могли оборваться в любой час и кто знает, когда возобновятся.
В одном из забоев они присели, продолжая начатый разговор.
— Ну вот, Виктор Иванович, — говорил Тарасов. — Теперь, пожалуй, мы вместе обошли все ваше главное горное хозяйство. Говоря откровенно, я излазил это уже сам. Скучновато…