— Нет, подумайте только, люди добрые, — тем же шутливым тоном продолжил Польников, — и я с ним под одной крышей живу. Пока руды не было, так все было хорошо и квартира годилась, а теперь, говорят, и домой не показывается, — и, сразу изменив тон, добавил: — Неужели ты не понял, что каждый наш шаг у всего рудника на виду. Люди с этой шахты глаз не спускают после того дня, как мы с Устиновым против твоего желания сюда первую смену разведки послали… И на «Тарасовку» ты не обижайся. Знаем, что не сам придумал. Народ так назвал. Гордиться должен. А рассказывать и показывать теперь все равно придется, хоть ты и просил повременить.
Он, конечно, был прав.
11
Телеграмма
Теперь уже не двое, а трое — Тарасов, Польников и Устинов — обсуждали планы наступления. Согласились, что еще рано просить о помощи трест, а пока необходимо развертывать работы своими силами. Перебирали одного за другим сотрудников рудника, которых можно было привлечь к разведкам.
Польников пригласил главного инженера. Но тот наотрез отказался включиться в организацию разведок. Да еще заявил, что не обязан участвовать в авантюрах, даже если их разрешает директор.
Произошел долгий и недобрый спор. Единственное, что удалось добиться, — это согласия Корчмарева продолжать не вмешиваться в дела разведчиков и не сообшать о них в трест. Правда, он согласился, повторив при этом несколько раз, что как специалист интересуется только работой обогатительной фабрики, а добывать руду — дело горных мастеров и инженерного искусства Вне требует. Даже увеличение добычи золота в последние дни он относил в основном за счет введения некоторых усовершенствований в обогащение руд, не замечая изменений в их качестве.
На другой день после вызова в директорский кабинет главный инженер объявился больным и на шахтах не появлялся.
Разведка, начатая по инициативе Устинова, продолжалась. На различных участках рудника появились энтузиасты поисков «тарасовки».
Конечно, не везде все шло гладко. Далеко не каждая потерянная жила могла быть обнаружена вновь так просто, как первая. Особенно много неприятностей могло произойти там, где разведку начинали старатели на собственный риск, не посоветовавшись с геологом. Понимая, насколько опасны последствия неудачи и разочарования у любой из таких групп, Польников и Тарасов потребовали без договоренности с геологом поисков не начинать. Теперь все чаще к нему приходили за советом, просили подтвердить у директора, что выбранный ими забой заслуживает внимания. А он едва успевал за день обходить новые участки, не прекращая в то же время своей основной работы.
Несмотря на предосторожности, провалы бывали. Обычно они вызывались технической малограмотностью старателей. В одной из таких неудачных выработок новый забой направили не к оторванной сбросом части жилы, а в противоположную сторону. Тарасов узнал об этом, только когда старатели зря прошли уже не один метр. А в ответ на вопросы расстроенного геолога председатель артели невозмутимо ответил:
— Так Устиныч же говорил, два метра вперед да три вправо — и порядок.
Тарасов не выдержал, расхохотался.
Пришлось разыскивать Устинова.
— Это они про «Красную», — объяснил старый горный мастер, — когда я первую разведку там задавал, так рассказывал людям про нашу беседу. Сам же ты говорил: «Пройти бы забоем вперед метра три, а там вправо, под прямым углом». Мы так и шли, аккурат на два метра вправо.
— Но то же была просто мечта, Устиныч! Хорошо, что она оправдалась. Теперь мы знаем, что сбросы отодвинули оторванные крылья жил к востоку, на расстояние от двух до двадцати метров. В той шахте у нас забой шел к северу, вот и получилось, что надо было биться вправо; а здесь забой до сброса шел почти на юг, — значит, искать-то надо было не к востоку, а к западу.
Кое-где сказывались торопливость при организации разведок и то, что каждый старатель — собственник. Особенно старатель-одиночка; он думает, как бы найти, добыть и обязательно скрыть «свое» личное, собственное золото от окружающих.
Поиски потерянной руды часто велись в старых, заброшенных выработках. Не везде сохранилась крепь, и кое-где предательски нависала кровля, готовая обрушиться при первом же неудачном взрыве. Даже если Тарасов или Устинов успевали заметить опасность и запретить работы, это вовсе не значило, что их послушают, да и знали они далеко не о всех разведках.
Особенно не везло в старой шахте, расположенной на краю рудника, почти перед подъемом к холмам. Когда-то здесь, по рассказам стариков, добывали доброе золото. Однако никаких планов не сохранилось, а внизу прямо в стволе чернела вода.