В кабинет входили члены партийного бюро, начальники участков, парторг, главный инженер. Последними появились Устинов, несколько горных мастеров и председателей старательских артелей. Радиограмма переходила из рук в руки, и каждый из входивших реагировал по-своему. Одни открыто выражали возмущение; другие обращались с короткими вопросами к угрюмо молчавшему Тарасову, остальные недоуменно покачивали головой и усаживались, ожидая, что скажут старшие.
Директор обратился к собравшимся:
— Распоряжение треста теперь всем известно. Нам необходимо посоветоваться. Прежде всего хотелось бы выслушать присутствующего здесь уполномоченного. Вероятно, он сумеет внести ясность в создавшуюся обстановку.
Для геолога это было неожиданностью. Он никогда не считал себя уполномоченным по подготовке рудника к консервации; ему до боли хотелось разобраться в причинах отставания рудника, помочь работающим здесь людям. Как инженера его очень интересовало строение золоторудного месторождения Кара-Кыз. Все его взгляды были хорошо известны присутствующим. А по поводу телеграммы ему вообще не хотелось говорить. Титул, который назвал Польников, сразу отделил Тарасова от остальных участников совещания. На мгновение он почувствовал себя чужим, мелькнула мысль, что товарищи могут посчитать его причастным к злополучной телеграмме! Как смеет Польников делать такие намеки. За что такая несправедливость?! Геолог резко поднялся:
— Все, кто находятся здесь, хорошо знают, что наша страна богата золотыми месторождениями, и, конечно, ей не нужно золото, добыча которого дороже золота. Но здесь дело не только в этом. Хищническая, технически безграмотная разработка Кара-Кыза привела к потере главных рудных тел. Работали последние годы на остатках прежней роскоши, случайно найденных маленьких обогащенных участках в давно заброшенных выработках да на перемыве отходов минувших лет. Теперь это в прошлом. Мы отыскали потерянную руду. Сколько времени рудник сможет работать нормально, как будет расти или, допустим, сокращаться — покажет недалекое будущее. Уже сейчас мы обеспечены хорошей рудой месяцев на пять, хотя разведка только началась. Вместе с товарищем Польниковым мы написали об этом в трест. Но видимо, доклад еще не получен либо в нем не разобрались. По-моему, телеграмма является недоразумением. Разве можно сейчас говорить о ликвидации рудника? Чистый абсурд.
— Вы закончили? — официальным тоном спросил вПольников.
— Остальное понятно и так.
— Что именно?
— Надо спокойно продолжать начатую работу; успешно завершить годовую программу добычи золота; вернуть государству долг за прошлые месяцы. Одновременно добиваться отмены…
Корчмарев вкрадчиво спросил:
— Выходит, что вы предложили нам не выполнять распоряжение треста и указание из Москвы? Но может быть, там есть какие-то другие соображения, о которых в телеграмме не сообщается.
— Думаю, что я не одинок в своих выводах, а кстати, — огрызнулся Тарасов, — впервые вижу главного инженера, желающего ликвидации рудника, которым он сам руководит.
— Боюсь, что вы чересчур увлекаетесь, — не остался в долгу Корчмарев.
В спор вступил кто-то из присутствующих.
— Не получилось бы, как с осиновыми дровами. Треску много, тепла мало. Сомневаюсь, чтобы у вас были полномочия выступать здесь с такими речами, товарищ Тарасов.
— Это право здравого смысла!
Начавшуюся перепалку оборвал Польников, прочитавший сводку о работе рудника. В последние недели добыча металла непрерывно росла. Ежедневно в кассу поступало в три-четыре раза больше золота, чем месяц назад; почти двести процентов суточного задания. Польников читал цифры за каждый день. Закончил он фразой, что если бы удалось сохранить достигнутый уровень, то годовой план будет выполнен. Несколько цифр будто подлили масла в огонь. Критика в адрес сторонников ликвидации обострилась предельно. Даже наиболее осторожным, не желавшим вначале вмешиваться, передался энтузиазм Тарасова и Польникова. Совещание решило: продолжать разведку, усиливать добычу и всеми силами отстаивать рудник.
Довольно большая группа усталых людей осталась в кабинете по просьбе секретаря партячейки. Закурили в ожидании, пока беспартийные покинут контору..
Явно обескураженный ходом обсуждения и репликами в его адрес, Корчмарев, насупившись, сидел в углу.
Усталость брала свое, и людям, несмотря на то что они только что пережили столь бурную борьбу, начинало становиться безразлично. Именно эту усталость и попробовали использовать два-три сторонника отказа от спора с трестом. Один из них назвал Тарасова авантюристом, а Польникова — идущим у того на поводу. Потом последовали выкрики, что руководитель рудника неправильно себя ведет по отношению к вышестоящему начальству.