— Чёрт! — выкрикиваю я, выпрямляясь.
Мои босые ноги мёрзнут, и ссадины начинают саднить. Зачем я вообще побежала за этой девушкой. Что я ожидала увидеть? Может она просто проходила мимо, а я погналась за ней как сумасшедшая. Но что-то всё же не даёт мне покоя. Я отчётливо чувствовала, что она наблюдала за мной. Зачем? Что ей было нужно?
Домой я возвращаюсь гораздо медленней. Каждый шаг отдаётся болью в ступнях. Я даже боюсь на них посмотреть и увидеть урон, который я им нанесла. Завтра наверняка не смогу нормально встать. Кое-как добираюсь до дома. Он единственный на всей улице ярко освещён. Все нормальные люди уже спят. Но в нашем доме люди не знают что такое сон. Здесь всегда кто-то бодрствует.
— Лилит? Что ты здесь делаешь? И почему ты босиком? — отец хмурит свои густые брови и осматривает меня. Видно, что он совсем не ожидал увидеть меня в прихожей в такое позднее время. Белая рубашка на нём помята, и кажется на груди пятно от пролитого кофе. Волосы в беспорядке торчат в разные стороны. Руки спрятаны в карманах коричневых брюк. А на ногах его старые тапочки, уже потёртые в некоторых местах.
— Я ходила подышать свежим воздухом.
— Босиком?
— Да, — киваю я, а что ещё мне остаётся. Он прекрасно видел, как я зашла с улицы босая.
— У тебя кровь, давай я осмотрю, — говорит он, и я замечаю кровавые следы, что оставила после себя.
Так что я просто киваю и следую за отцом в ванную. Там сажусь на крышку унитаза и смотрю, как отец достаёт аптечку из шкафчика над раковиной. Он действует профессионально. И я вспоминаю, что раньше он был хорошим врачом. Он работал в местной больнице. Иногда мы с Лидией после школы забегали к нему, и он угощал нас леденцами. После пропажи Лидии он ушёл с работы. Сейчас он ездит на частные вызовы, а иногда принимает пациентов дома. Но я уже очень давно не видела его в медицинском халате и за работой.
— Ничего страшного, лишь поверхностные раны. Я промою и обработаю. Будет немного щипать. Потерпишь? — он подмигивает мне, опускаясь передо мной на колени. Аккуратно он очищает мои ноги от камешков и грязи. Протирает раны спиртом, и я морщусь, когда раны начинают щипать.
— Не скажешь, почему ты бегала по улице босиком посреди ночи и в такой холод? — спрашивает он, накладывая повязку сначала на одну ступню, потом на другую.
— Я кого-то увидела, — говорю я, сама от себя не ожидая такого откровения. Но мне так хочется поговорить с отцом. Раньше мы были очень близки с родителями. У меня никогда не было от них секретов. Но за последние годы всё это исчезло и секреты стали частью моей жизни. А от секретов очень сильно устаёшь.
— Кого?
— Не знаю, кажется, это была девушка. Я выглянула в окно и заметила её. Она наблюдала за мной.
— Милая, может тебе показалось? День был долгий и тяжёлый. Может это стресс. Не каждый день приходится видеть труп своей подруги. Это наверняка было очень страшно.
— Конечно, страшно. Но эта девушка точно там была. Я видела, — я почти кричу на отца, отчего он даже немного отшатывается.
Встаёт и принимается убирать инструменты в аптечку. Мой отец очень спокойный человек. Он никогда не повышает голос и умеет держать себя в руках. Даже, когда Лидия пропала, он не утратил самообладания. Незнакомому человеку может показаться, что он бесчувственный. Но он просто всё переживает в себе. И мне очень жаль его. Все мы порой нуждаемся в выплеске эмоций. Иногда очень полезно что-то ударить или просто прокричать в пустоту.
—Я верю тебе, но давай пока отложим это до завтра. Уже поздно. Тебе нужно отдохнуть.
Голос отца тих, он смотрит на меня уставшим взглядом сквозь свои очки. Тусклая лампа освещает его постаревшее лицо. И я впервые замечаю эти морщины в уголках его глаз и на лбу. Цвет его лица в этом освещении какой-то серый. Кожа напоминает старый пергамент. Когда он успел так постареть? Ведь я помню его молодым. Помню, как он громко смеялся, и смех его был такой заразительный, что засмеяться в ответ было невозможно. Я помню, как он катал нас с Лидией на своём велосипеде. Я сидела на багажнике, а Лидия на руле. Потом мы менялись местами, потому что на руле сидеть было очень здорово. Мама конечно всегда ругала его за эти гонки, ведь это было не совсем безопасно. Зато весело. Папа всегда умел веселиться. Казалось, что внутри он всё такой же ребёнок и лишь с виду взрослый мужчина с докторской степенью. А теперь передо мной стоит лишь бледная тень моего отца. Словно те картинки в тетрадке с раскрасками. И сердце моё болезненно сжимается. Вдруг всё отходит на второй план. Все мои страхи, все мысли о девушке в ночи. Всё. Я встаю и подхожу к отцу. Ступать немного больно, но я терплю.